После боев под Минском мы шестнадцать суток вырывались из полуокружения и наконец ушли за Днепр, а в конце августа вели бои восточнее Ельни. Здесь 25 августа мы получили приказ овладеть сильно укрепленным районом Ушакове. Приказ -выполнили, взяли этот населенный пункт и еще несколько, по соседству с ним. Конечно, понесли потери. Затем, обороняясь на широком фронте одними частями, другими я пытался все же продвигаться вперед. В конце концов мы совсем выдохлись. А тут приказ взять Ельню. Брать нечем, нет сил. Пытались, не выходит. И вот приезжает генерал армии Жуков. Я хотел доложить ему обстановку, но он был очень сердит, слушать не стал и говорит:

— Пусть мне и вам дадут винтовки, и мы поведем дивизию брать Ельню!

Жукова я знал еще, когда он командовал четвертой кавалерийской дивизией, стоявшей в городе Слуцке. Я тогда командовал стрелковым полком, мы часто встречались на совещаниях, на вечерах и по другим поводам. Я знал его крутой характер, бывают минуты, когда возражать ему не следует. Я приказал принести нам винтовки. Мы взяли их и пошли. Я знал, до какого места от НП идти относительно безопасно. А дальше нельзя: большую группу комсостава противник может обнаружить и обстрелять артиллерией. Вот я и говорю:

— Прикажите, товарищ генерал армии, вашим сопровождающим остаться.

— Что, струсил?

— Нет, я не струсил, не хочу, чтобы нас демаскировали.

Прошли мы еще немного, и я опять говорю:

— А теперь прошу отложить винтовку и выслушать мой доклад.

Он остановился, хмуро говорит:

— Кто тут командует: ты или я?

— Согласно проекту полевого устава, я. Я ответственный за боевой участок, и поэтому здесь командую я. Дальше мы не пойдем. И дело совсем не в моей жизни.

— Что ты хочешь?

— Хочу доложить обстановку, хотя бы в течение пятнадцати минут. Пойдемте на КП.

— ..Пришли мы в блиндаж оперативного отделения, — сказал далее Иван Никитич, — я сообщил о состоянии дивизии, как мало бойцов осталось в подразделениях, как мало огневых средств. Почти нет командиров, ротами командуют сержанты. Жуков слушал молча и хмуро, коротко бросал адъютанту:

«Запишите». И еще говорю, я слышал, появилось повое оружие под названием «катюша», может быть, нам его на поддержку дадите? Жуков обещал. Он выполнил все — через три дня мы получили пополнение, боеприпасы и даже батарею «катюш».

Тут генерал Руссиянов взял из шкафа книгу «Воспоминании…» Г. К. Жукова, раскрыл, где была закладка, и прочитал:

Руссиянов помолчал, закрыл книгу и поставил ее на место; он не стал читать высокую оценку маршала Жукова, данную ему лично.

…В историю Великой Отечественной войны бои под Ельней вошли как завершающий этап, и этап победный, двухмесячного Смоленского сражения. Его значение определяется тем, что на главном, московском, направлении рушилась надежда на блицкриг и враг впервые был вынужден перейти к обороне.

После завершения Ельнинской операции, 9 сентября, Сталин вызвал к себе Жукова. Как всегда, вызов Сталина означал что-то срочное и конечно же, сложное. И в этот раз Жуков не ошибся.

Когда он прибыл в Кремль, в приемной его встретил Власик и проводил на квартиру Сталина, которая была здесь же, этажом выше.

Сталин ужинал с Молотовым, Маленковым, Щербаковым и некоторыми другими членами руководства. Поздоровавшись, пригласил Жукова к столу и, как будто не было никакой размолвки между ними, легко сказал:

— А неплохо у вас получилось с ельнинским выступом. — И понимая все-таки, что Жуков помнит о том неприятном разговоре, после которого он был отправлен под Ельню, Сталин продолжил: — Вы были тогда правы. Я не совсем правильно вас понял. — Услышать такое из уст Сталина было необычайно. В этой фразе явно звучало что-то вроде извинения. И, видимо желая побыстрее сменить не очень приятную для него тему, Сталин сказал: — Плохо идут дела у нас на Юго-Западном направлении. Буденный там не справляется. Как вы думаете, кем можно его заменить?

Жуков сначала подумал, что, может быть, Сталин имеет в виду назначить его командующим Юго-Западным направлением, но, ничего не сказав об этом, ответил:

— Я думаю, самый подходящий командующий там был бы маршал Тимошенко, он знает хорошо театр действий и все возможности проведения операции на Украине. За последнее время он получил большую практику в организации боевых действий, вдобавок он по национальности украинец, что тоже имеет значение. Я бы рекомендовал послать его.

Сталин подумал, посмотрел на сидящих за столом, но никто из них не высказал ни своего несогласия, ни одобрения. Сталин произнес: