— Я граф Лоустофт, — ответил он, и его голос четко прозвучал в тишине комнаты.

Старик наклонился за своей ветхой шляпой, но снова выпрямился.

— Меня действительно зовут Джонатан Рив, но двенадцать поколений моих предков рождались, чтобы унаследовать титул графа Лоустофта. Негодяи украли у меня титул и поместье, я больше не пользуюсь ими, но они по-прежнему мои. — Сильный голос внезапно дрогнул. — Боюсь, молодой сэр, что ты сказал обо мне правду. Но есть еще люди, которые помнят, кто я такой.

В мертвой тишине он нахлобучил шляпу. В свои преклонные годы ясно видя лишь прошлое, старый кавалер отчетливо представлял, кем он мог бы быть, но был не в силах что-либо предпринять. Водянистая кровь быстро пробуждала в нем эмоции. Слезы заблестели в его глазах, угрожая потечь по сморщенным щекам.

— С вашего позволения, — сказал он, поспешно отворачиваясь, — я удаляюсь. Я… У меня есть дела.

Фентон обнял старика за плечи.

— Милорд, — заговорил он с такой почтительностью, которая едва снова не вызвала у старого кавалера слезы, — позвольте мне проводить вас. Обещаю вам, что титул и поместье будут вам возвращены, независимо от того, придется ли мне использовать для этой цели закон или шпагу!

— Нет, прошу тебя, не тревожься! А вот я и вправду могу тебе помочь. Я никогда не бываю при дворе. Но у меня есть друзья, сыновья и внуки друзей. Они отлично знают, что я никогда не стану клянчить у них денег, и сообщат мне все, о чем шепчутся в галерее Зала Совета. Ты узнаешь обо всем и сможешь быть настороже.

Джордж, знавший о том, что старик был знатным человеком, и просто сболтнувший пришедшие ему в голову грубые слова, терзался угрызениями совести.

— Милорд! — воскликнул он. — Я вел себя, как болван, но не хотел обидеть вас!

— Думаешь, я об этом не знаю? — усмехнулся восьмидесятилетний кавалер. — Ты молод, парень, и презираешь слабость — это понятно. Поедем назад вместе. Я только пройду немного вперед. Смотреть, как я сажусь в седло, не слишком приятно — у меня болит правая нога и с трудом влезает в стремя. Пускай уж это видит только мальчишка-конюх. До свидания.

И Джонатан Рив, граф Лоустофт, виконт Стоу вышел из комнаты неуклюже, но гордо, словно идя на встречу с принцем Рупертом.

Фентон задержал Джорджа, выглядевшего готовым провалиться сквозь землю.

— Кто ты такой, — свирепо осведомился Фентон, — чтобы называть кого бы то ни было опустившимся пьяницей?

— Ник, я говорил глупости, потому что боялся за тебя… Ты не понимал грозящей тебе опасности и казался сбежавшим из Бедлама!

— Ладно, допустим. Но когда, возвращаясь из «Головы короля», мы зашли выпить в «Лебедь», ты клялся, что разыщешь Мег и уговоришь ее выйти за тебя замуж.

— Ник, я просто хотел подбодрить самого себя и зашел слишком далеко…

Фентон закусил губу.

— Все это не так важно, но ты как-нибудь связывался с ней с тех пор?

— Да, на следующий день — я забыл тебе рассказать. Помнишь этого размалеванного как баба великана, капитана Дюрока, которого ты спустил с лестницы? Ну, буфетчик оказался прав: у него сломана нога, и он все еще в лечебнице, весь в бинтах и повязках.

— А Мег?

— Мег живет в его апартаментах — великолепных, насколько мне известно, — которыми управляет какая-то особа, и вроде бы очень довольна. Я послал ей записку, умоляя о встрече, но она ответила, что готова принять только…

— Капитана Дюрока?

— Нет, тебя! — помрачнев буркнул Джордж. Фентон подумал, что если бы его друг не был таким честным, то мог бы его возненавидеть. — Больше я не стану за ней волочиться — за хороший дом и несколько платьев можно заполучить любую девушку. Но, Ник, пожалуйста, выслушай мой совет!

— Жажду это сделать, Джордж.

— Ты влюблен в свою Лидию, как старый муж из пьесы! Ты проводишь с ней столько времени, что удивительно, как у тебя еще хватает сил держать нож за столом. Я ничего не имею против Лидии, но берегись своих врагов! Милорд Шафтсбери уедет из города, но не будет держаться в отдалении. А у тебя мозги набекрень, в чем я только что имел возможность убедиться. Как бы ты вместе со способностью соображать не утратил и умение обращаться со шпагой!

И Джордж, разодетый в алый шелк, с ножнами шпаги, приподнимавшими низ камзола, сердито удалился.

Хотя Фентон был осведомлен о грозящих ему опасностях, его беспокоило лишь то, что он никогда не держал в руках настоящей шпаги. Рано или поздно ему придется драться. В глубине души он знал, что боится не быть убитым или тяжело раненым, а проявить себя неуклюжим и неумелым.

Насколько его опыт в обращении с легкой рапирой поможет ему противостоять тяжелой шпаге, управляемой умелой рукой? Необходимо это проверить.