Они состояли из двух больших спальных кают и гостиной, в которой стояло несколько огромных корзин с экзотическими цветами, доставленными для Летти по распоряжению Максимуса Керби.

Летти и Дорину приветствовали на борту с пышной торжественностью, словно они были членами королевской семьи. Когда же, низко кланяясь, появилась горничная-китаянка, Дорина вынуждена была признать, что Максимус Керби позаботился обо всем.

В последнее время Летти была мрачной и на редкость раздражительной. Она постоянно твердила, что не хочет ехать в Сингапур, не хочет выходить замуж и что единственное ее желание — остаться дома с родителями.

Граф так устал от всего этого, что стал уезжать из дому с утра пораньше и возвращаться лишь поздно вечером, зачастую после ужина. Графиня же закрывалась в своей гостиной, заявляя, что у нее болит голова и она не в состоянии слушать жалобы Летти. Таким образом, все, как обычно, ложилось на плечи Дорины.

Летти совсем не интересовали прелестные платья, купленные ей в приданое. Большей частью она даже отказывалась примерять их, и Дорине приходилось делать это за нее.

Обе девушки были одного роста и примерно одинакового сложения, поскольку Летти, обычно более пухленькая, чем Дорина, сильно похудела в последнее время от всех треволнений.

Портнихи примеряли платья на Дорину и заставляли ее неподвижно стоять часами, в то время как она с беспокойством думала о том, что ей еще предстоит сделать.

Граф и графиня отвезли дочерей в Лондон и пробыли там десять дней, чтобы одеть Летти по последней моде. Все купленные туалеты были такими элегантными и явно дорогими, что графиня не раз подозрительно спрашивала, кто же будет платить за них, но ни граф, ни Дорина не горели желанием просветить ее на этот счет.

В Лондоне Летти была еще более невыносимой, чем обычно, заливаясь слезами всякий раз, когда отец пытался обсудить с ней предстоящее замужество, и не отвечая на поздравления и добрые пожелания их друзей и знакомых.

— Если Керби увидит Летти в таком состоянии, — потихоньку сказал граф Дорине, — он тут же пойдет на попятную. Остается рассчитывать лишь на то, что он ослеплен ее красотой и не попытается вступать с ней в длительные беседы, пока обручальное кольцо не окажется у нее на пальце.

Дорину не покидало чувство, что в некотором смысле они обманывают «некоронованного короля Сингапура». Но она пыталась убедить себя, что он сам в этом виноват!

Она была уверена, что ему по какой-то вполне определенной причине потребовалась жена, и была полна решимости выяснить эту причину.

Вспоминая его, Дорина приходила к выводу, что в мире найдется множество женщин, готовых с восторгом принять его предложение и подарить ему свою любовь.

Почему же тогда он приехал в Англию и выбрал Летти, совершенно ничего не зная о ней? Дорина думала, что это связано с общественным положением ее отца.

Пусть они относительно бедны, но имя Олдебернов принадлежит истории Англии, и в течение многих веков их семья была могущественной и почитаемой всеми.

Олдеберны находились при дворе королевы Елизаветы, проявив себя выдающимися государственными деятелями, Олдеберны были сторонниками Реставрации во времена Карла II, Олдеберны занимали высокое положение в годы правления королевы Анны.

Они честно и бескорыстно служили своей стране, и богатства, которые доверяли им монархи, никогда не оседали в их собственных карманах.

Слава Богу, думала Дорина, ее отец позаботился хотя бы о том, чтобы подыскать себе богатого зятя.

В Лондоне Дорина всячески старалась узнать что-либо еще о Максимусе Керби.

Ей было нетрудно заставить отца навести справки у министра колоний и даже у самого премьер-министра о состоянии дел в Сингапуре.

— Я хочу попытаться пробудить в Летти интерес к тому, чем занимается ее будущий муж, прежде чем она встретится с ним, папа, — сказала она отцу, и граф охотно раздобыл нужную ей информацию.

Среди всего прочего она узнала, что именно благодаря Максимусу Керби была осуществлена успешная реконструкция порта в Сингапуре, который, как еще в начале века предвидел другой выдающийся молодой англичанин, приобрел огромную роль в развитии торговли.

Сэр Томас Рафлз, родившийся на борту торгового судна, которым командовал его отец, с четырнадцати лет служил клерком в Ост-Индской компании (Ост-Индская компания — крупная коммерческая компания, существовала с 1600 по 1958 г.). Когда ему исполнилось двадцать четыре года, его направили в Пенанг, где он быстро продвинулся по службе. После того как англичане завоевали Яву, ему доверили пост губернатора. Когда он ушел в отставку, местные жители говорили, что они лишились своего самого большого друга.

Еще в 1818 году у него зародился план подорвать неограниченное влияние Голландии в Стрейтс-Сетлментс (Стрейтс-Сетлментс — до 1946 года колония Великобритании у полуострова Малакка в Юго-Восточной Азии.), объявив Сингапур свободным портом. Несмотря на сильное сопротивление и трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, шестью годами позже он осуществил эту идею.

— Говорят, Керби практически покончил с пиратами, — рассказывал граф Дорине. — Одно время они так свирепствовали в тех краях, что торговля почти остановилась, несмотря на то, что правительство посылало даже военные корабли, чтобы навести порядок.