Барон приостановился и посмотрел прямо на нее. На нем была форменная одежда, лысеющую голову покрывала фуражка.

Поправив очки, он невозмутимо повернулся к спутнице и протянул ей руку.

— Позвольте помочь вам спуститься с лестницы, дорогая графиня.

Они спокойно сошли вниз и направились в казино, проплыв мимо Гардении и герцогини, как мимо посторонних людей, Барон поддерживал даму под локоть, перья на ее шляпе плавно покачивались при ходьбе.

На протяжении некоторого времени герцогиня молча смотрела им вслед. Ее лицо было мертвенно-бледным, и Гардения, опасаясь, что тетя не устоит на ногах, взяла ее за руку.

Медленно и чуть пошатываясь, как от удара, герцогиня поднялась по лестнице и вошла в отель. Гардения шагала с ней рядом, не выпуская ее руки из своей.

Лишь придя в номер и опустившись на диван в гостиной, герцогиня заговорила.

— Он причинил мне страшную боль, — хрипло прошептала она. — Ты это видела, Гардения?

— Свинья! Чудовище! — разразилась ругательствами Гардения. — Да как он посмел так обойтись с вами?

— Когда он посмотрел на меня, я увидела в его глазах ненависть… — Герцогиня всхлипнула, и по ее щекам покатились слезы. Вскоре тушь, при помощи которой она так искусно делала себя более привлекательной, потекла по ее покрасневшему лицу черными ручейками.

Гардения смотрела на тетю и видела несчастную, постаревшую, увядшую женщину, женщину, больше не способную од» ним своим видом будоражить воображение мужчин.

— Негодяй! — закричала Гардения. — Подлец!

— Почему он ненавидит меня? — простонала герцогиня. — Ведь я люблю его. Я ни в чем и никогда ему не отказывала. Ни в чем…

— Этот тип вас просто использовал, теперь вы понимаете это, тетя Лили? — сказала Гардения, кипя от возмущения. — Он не достоин вашей любви.

Герцогиня медленно сняла шляпу и положила ее на диван рядом с собой.

— Порой я тоже думала, что он меня… просто использует… — произнесла она надтреснутым голосом. — Его просьбы выходили… за все допустимые рамки… Все эти мужчины, которых он приводил в мой дом… Но ему удавалось убедить меня в том, что все это — сущие пустяки… в сравнении с нашей любовью…

Она говорила все тише и неразборчивее, а выглядела настолько подавленной, что Гардения опустилась перед ней на колени и обхватила руками, желая хоть немного утешить.

— Не надо, тетя Лили, не терзайте себя, — пробормотала она. — Он того не стоит. Постарайтесь не думать о нем. Мы уедем отсюда. Уедем в Англию.

— Где никого не знаем, — ответила герцогиня. — Ради Генриха я порвала со всеми своими друзьями. Он их ненавидел, разговаривал с ними прескверно, объясняя свое поведение тем, что ревнует меня к ним. На самом же деле ему просто хотелось поссорить меня со всеми порядочными и достойными людьми. О, Гардения, как после всего этого он смог так со мной обойтись?

Она безудержно разрыдалась и продолжала рыдать до полного изнеможения.

— Пойдемте я помогу вам лечь в кровать, — сказала Гардения ласково.

Она проводила тетю в спальню, уложила в постель, накрыла стеганым одеялом и задвинула шторы, чтобы солнце не мешало ей отдыхать.

— Постарайтесь уснуть.

— Я не смогу уснуть, Гардения. Моя голова трещит от мыслей. Я думаю о Генрихе и о том, почему он так посмотрел на меня. Может, на то у него были свои причины? Вероятно, в тот момент что-то мешало ему заговорить со мной. Как ты считаешь, детка? Наверное, скоро он придет ко мне и все объяснит…

— Это маловероятно, тетя Лили, — ответила Гардения спокойно.

— Я ничего не понимаю… Почему, ну почему все так несправедливо?

Герцогиня вновь разразилась слезами.

Гардения вспомнила, что видела в тетином несессере бутылочку со снотворными таблетками, достала ее и пошла в ванную, чтобы принести оттуда стакан воды.

Когда она вернулась, герцогиня уже не плакала.

— Кстати, барон должен мне деньги, — сказала она, вяло двигая губами. — Небольшую сумму, но сейчас она могла бы нам пригодиться. Он продал одну из моих картин какому-то немецкому генералу. Тот якобы мечтал иметь именно эту работу Ренуара. Герцог купил ее несколько лет назад. Я сказала барону, что он может продать полотно за десять тысяч франков, хотя оно стоило дороже.

— Десять тысяч франков! — воскликнула Гардения.

— Сейчас они бы нам не помещали, — пробормотала герцогиня и опять заплакала.

— Конечно, не помешали бы, — ответила Гардения, протягивая тете таблетку и стакан воды. — Выпейте это, и вам станет легче. О деньгах, которые вам задолжал барон, мы поговорим позже.

Она вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь, Было половина четвертого.

«Я не дам тете возможности в очередной раз унизиться перед этим негодяем, — решила Гардения. — Но он обязан вернуть ей хотя бы то, что должен».