— Пожалуйста… — начала она, но слова замерли у нее на губах, потому что заговорил герцог:

— Прошу меня извинить. Хочу пожелать вам спокойной ночи и приятных снов. — С этими словами он поклонился и вошел в свою спальню.

Может быть, он действительно устал, подумала Корнелия, но тут дверь спальни немного приоткрылась, и она услышала его голос. — Мою накидку и шляпу, Хаттон, — говорил он своему камердинеру. — Да, и трость. И не жди меня — я не знаю, в котором часу вернусь.

— Приятно снова оказаться в Париже, ваша светлость, — отозвался Хаттон.

— Весьма. Надо будет навестить наши старые места, посмотреть, не стали ли они хуже, чем полгода назад, а, Хаттон?

— Я не думаю, что они сильно изменились, ваша светлость.

— Ну, я отправляюсь в… — Звук открываемой двери помешал Корнелии расслышать название места, упомянутое герцогом.

Потом он сказал что-то еще, дверь закрылась, и она услышала его удалявшиеся шаги.

Она прижала руки к щекам — так они пылали. Он ушел. Не захотел скучать в одиночестве, в пустоте и безликости гостиничного номера. Он ушел развлекаться с друзьями, которые будут рады видеть его после долгого отсутствия.

Корнелия вбежала в свою спальню. Вайолет выкладывала ночную рубашку из тонкого белого батиста на большую двухспальную кровать, покрывало которой было отвернуто только с одной стороны. Корнелия схватила ее за руку.

— Слушай, Вайолет, — зашептала она. — Его светлость ушел из отеля. Я желаю знать, куда он пошел. Узнай у Хаттона. Поговори с ним под каким-нибудь предлогом.

— Хорошо, ваша светлость, — ответила Вайолет. Она всегда была сообразительной и сразу поняла, что от нее требуется.

Оставив ночную рубашку на кровати, она вошла в комнату герцога.

— О, мистер Хаттон, вот вы где! — услышала Корнелия ее слова. — Я хотела спросить, не видели ли вы такую небольшую черную шляпную коробку?

— Нет, мисс Уолтере. Здесь ее нет, — ответил Хаттон.

— Тогда, должно быть, она в вестибюле, — предположила Вайолет. — Кажется, в этом отеле ужасно много мест, где могут затеряться вещи.

— Однако отель очень комфортабельный, вы согласны? — спросил Хаттон.

— Я скажу вам после того, как увижу свою комнату, — прощебетала Вайолет. — Вам хорошо, вы уже закончили распаковываться. Наверное, теперь отправитесь поразвлечься?

— Возможно, я немного прогуляюсь по бульварам, — ответил Хаттон.

— О, все вы, мужчины, одинаковы, — хихикнула Вайолет. — Вон его светлость уже пошел полюбоваться яркими огнями, а теперь вы следом за ним. Мы же, бедные женщины, должны сидеть дома.

— Пойдемте со мной, — предложил Хаттон. — Вот только чего-нибудь перекушу — и можем идти. Ее светлости вы еще долго не понадобитесь.

— Ну, я не могу обещать, — кокетливо сказала Вайолет. — Хотя догадываюсь, Париж вы знаете вдоль и поперек, верно?

— Еще как!

— Интересно, а какие здесь самые шикарные места? — спросила Вайолет. — Понимаете, такие, куда ходят знатные господа. Я слышала названия, но забыла. Например, куда пошел сейчас его светлость?

— К «Максиму», разумеется, — ответил Хаттон. — В наш прошлый приезд его светлость, можно сказать, стал там постоянным посетителем. Я не удивлюсь, если ему устроят королевский прием, когда он появится там сегодня вечером.

Вы обязательно должны потом мне все рассказать, мистер Хаттон. — Вайолет улыбнулась. — Я никогда не закончу распаковываться, если буду стоять здесь и болтать с вами. Но если я все же решу прогуляться, то примерно через час спущусь вниз.

— Уж вы, мисс Уолтере, не подведите меня.

Вайолет торопливо пересекла гостиную, и Корнелия быстро отошла от двери, чтобы та не узнала, что она подслушивала.

Вайолет заговорила только после того, как закрыла дверь:

— Ваша светлость, место, куда ушел его светлость, называется «Максим».

— Спасибо, Вайолет. Интересно, что это такое. Думаешь, мне можно туда пойти?

— Одной нет, ваша светлость, — чуть ли не в испуге проговорила Вайолет.

— Да, пожалуй, нельзя. Женщинам ужасно не везет, правда?

— Но не всем, ваша светлость.

— Ну да, это зависит от женщины, разумеется!

Корнелия подумала о тетушке. Окажись на ее месте тетя Лили, она бы не сидела здесь в половине десятого вечера наедине со своими горькими мыслями. «Наверное, я какая-то неправильная», — решила Корнелия.