Гаррисон налил в бокал виски на три пальца и одним глотком выпил половину.

— Ты потерял своих пьяниц краснокожих, лишился фермеров, и теперь у тебя остались лишь солдаты, речные крысы и те деньги, которые ты умудрился спереть у армии Соединенных Штатов, вопя о поддержании мира на западе.

Гаррисон допил виски и громко рыгнул.

— Тебе не везло, ты вел себя крайне глупо, а теперь вдруг решил, что сможешь заставить старину Рвача вытащить тебя из той глубокой дыры, в которую ты сам угодил.

Гаррисон плеснул в бокал еще виски. Но вместо того чтобы выпить, он размахнулся и швырнул стакан в лицо Рвачу. Виски огнем ожгло глаза, бокал больно ударил прямо в лоб, и через мгновение Рвач уже катался по полу, пытаясь выцарапать разъедающее глаза спиртное.

Однако вскоре он снова сидел в кресле, прижимая к своему лбу кусок смоченной в холодной воде тряпки, присмирев и поутихнув. У него не было иного выхода — у Гаррисона на руках был «флэш», а у него — всего лишь две пары. Сначала выберемся отсюда живыми, а там посмотрим, правильно?

— Глупостей я не делал, — сказал Гаррисон.

«Нет, конечно, нет, ты самый умный губернатор за все времена Карфагена, я удивлен, что ты еще не король». Так бы ответил ему Рвач. Но он держал пасть закрытой.

— Это все Пророк. Тот краснокожий, поселившийся на севере. Он построил свой городок на берегу Воббской реки, прямо напротив Церкви Вигора, — вряд ли это случайное совпадение. Здесь видна рука Армора, вот кто во всем виноват. Он пытается отнять у меня Воббскую долину и использует для этого краснокожего. Я знал, что краснокожие толпами валят на север, все знали это, но у меня оставались мои домашние дикари, те, которые еще не вымерли. А когда краснокожих стало поменьше — в особенности когда ушли все шони, — я только обрадовался, подумав, что теперь ко мне будет приезжать больше поселенцев. И ты ошибся насчет моих сборщиков налогов. Это не они распугали поселенцев. Это все Такумсе.

— Я было подумал, что это все Пророк.

— Кончай здесь язвить, Рвач, нынче у меня терпение не то, что раньше.

«Почему ты не предупредил меня об этом, до того как швырнул бокалом? Нет, нет, нельзя злить его».

— Извини, Билл.

— Такумсе стал хитрым. Он не убивает бледнолицых. Он всего лишь заявляется на фермы, приводя с собой полсотни шони. Нет, никто ни в кого не стреляет, просто когда возле твоего дома появляется пятьдесят дикарей в военной раскраске, вряд ли ты сочтешь умным палить почем зря. Ничего не остается делать, кроме как сидеть дома и смотреть на шони, которые открывают загоны, двери сараев, курятников. И выгоняют животных. Лошадей, свиней, коров, кур. А потом, подобно Ною, ведущему животных на ковчег, краснокожие уходят в лес, и весь скот послушно трусит за ними. Вот так. И больше этих животных никто не видит.

— Не может быть, какая-то часть стада должна непременно отбиться и вернуться домой.

— Уходят все животные до единого. Даже следов не остается. Даже куриного перышка потом не найти. Вот что пугает фермеров. Они знают, что в любой день весь их скот может бесследно испариться.

— Шони что, едят их? У курицы мозгов не хватит прожить в лесах. Вот лисы, наверное, радуются, у них там, должно быть, пир горой.

— Почем мне знать? Ко мне приходят фермеры, говорят: «Верните животных или убейте краснокожих, которые их увели». Но ни мои солдаты, ни мои следопыты — никто не может найти, где обитают люди Такумсе. Мы вообще ни одной ихней деревни не нашли! Я было потрепал каскаскио, чье поселение находится на Малой Май-Амми, но только краснокожих меньше стало, а Такумсе как пиратствовал, так и пиратствует.

Рвач мог себе представить, как Гаррисон «потрепал» каскаскио. Старики, женщины, дети — всех их перебили и сожгли. Рвач знал, какими методами Гаррисон разбирается с краснокожими.

— А в прошлом месяце к нам пожаловал Пророк. Я знал о его прибытии — даже в стельку пьяные краснокожие только об этом и говорили. Пророк, мол, идет. Надо пойти посмотреть на Пророка. Ну, я попытался выяснить, где он появится, где будет держать речь, даже подначил нескольких своих одомашненных краснокожих пошпионить для меня, но все впустую. Рвач. Ничего. Никто не знал. Но в один прекрасный день весь город словно забурлил — Пророк здесь. Где? Пойдем, Пророк пришел. Но никто не сказал, куда он пришел. Клянусь, эти краснокожие понимают друг друга без слов, им вовсе не обязательно вслух говорить.

— Билл, у тебя вообще шпики остались? Я начинаю подумывать, что ты потерял свою хватку.

— Шпики? Да я сам туда пошел, как насчет этого? И знаешь почему? Такумсе прислал мне приглашение. Чтоб никаких солдат, никаких ружей, я один.

— И ты пошел? Он мог схватить тебя и…

— Он дал свое слово. Такумсе, может, и краснокожий, но слово он держит.

Рвач про себя ухмыльнулся. Гаррисон, человек, который гордился тем, что не сдержал ни единого обещания, данного краснокожему, полагался на слово Такумсе. Хотя он же вернулся, вернулся живым и здоровым. Стало быть, слово Такумсе нерушимо.

— В общем, я принял приглашение. Там, должно быть, собрались все краснокожие из окрестностей Май-Амми. Их тысяч десять набежало, не меньше. Старое заброшенное кукурузное поле так ими и кишело — а таких полей в наших краях теперь хватает, за это следует поблагодарить Такумсе. Были б у меня с собой пара пушек да сотня солдат, я бы раз и навсегда покончил с этими краснокожими.

— Жаль, что у тебя не было пушек, — посочувствовал Рвач.

— Такумсе хотел, чтобы я прошел в первые ряды, но я не согласился. Я пристроился в сторонке и стал слушать. Пророк поднялся, забрался на старый пень в поле и начал говорить. Он говорил и говорил…