– А Байку, между прочим, знахарь, поэтому он чаще пользуется разными снадобьями. По сути дела, постоянно. Он делает это для того, чтобы его дух проник в тело больного и узнал, в чем там дело. Чаще всего он пользуется для этой цели табачным отваром. Конечно, его тоже рвет. Эта гадость вызывает рвоту у каждого, кто ее попробует.

– У него есть все шансы заболеть раком желудка.

– Он проживет еще долго, – ответил Хасан.

– А боги действительно разговаривают с ними? Хасан пожал плечами.

– Давай проскочим дальше и посмотрим. Они переключились на более высокую скорость. Путукам и Байку, наверное, проспали уже несколько часов, однако для наблюдателей прошла лишь пара секунд. Каждый раз, когда они шевелились, Трусайт автоматически слегка снижал скорость; только когда стало ясно, что они вот-вот проснутся, Хасан переключил Трусайт на нормальный режим и увеличил громкость. Поскольку Тагири тоже была тут, он включил компьютер-переводчик, хотя сам в нем не нуждался.

– Я видела сон, – сказала Путукам.

– Я тоже, – сказал Байку.

– Расскажи мне хороший сон, который исцеляет, – попросила Путукам.

– Ничего исцеляющего в нем нет, – сказал он мрачно и печально.

– Все стали рабами?

– Все, кроме тех, кому повезло, и они были убиты или умерли от болезней.

– А что было потом?

– Все умерли.

– Значит наше спасение в этом, – сказала Путукам. – Умереть. Уж лучше бы мы попали в руки карибов. Пусть бы они вырвали у нас сердце и съели печень. Тогда, по крайней мере, мы были бы принесены в жертву богу.

– А что ты видела?

– Я видела безумный сон, – сказала она. – В нем нет ни капли правды.

– Тот, кто видит сон, не может судить об этом, – возразил Байку. Она вздохнула.

– Ты можешь подумать, что я плохая ясновидящая и боги не любят мою душу. Мне снилось, что за нами наблюдают какие-то мужчина и женщина. Они – взрослые, и все же во сне мне привиделось, что они на сорок поколений моложе нас.

– Останови, – сказала Тагири. Он выключил систему.

– Перевод точный? – спросила она. Хасан вернул изображение чуть назад, и вновь просмотрел его, на этот раз отключив устройство перевода. Так он дважды прослушал разговор.

– Перевод достаточно точен, – сказал он. – Слова, переведенные как “мужчина” и “женщина”, взяты из какого-то более старого языка и, возможно, означают “мужчина-герой” и “женщина-героиня”. Еще не боги, но уже не простые смертные. Они часто пользуются этими словами, говоря друг о друге, но не называют так людей из других племен.

– Хасан, – сказала она, – меня не интересует этимология. Я спрашиваю о смысле того, что она сказала. Он изумленно посмотрел на нее.

– Не думаешь ли ты, что она видела нас?

– Но этого не может быть, – ответил Хасан.

– Сорок поколений. По времени вроде бы совпадает? Мужчина и женщина, наблюдающие за ними.

– Разве во сне не может быть видений будущего? – спросил Хасан. – И поскольку в наши дни Служба так тщательно прочесывает все периоды истории человечества, неужели не может случиться так, что иногда наблюдатель услышит рассказ о сновидении, в котором, как ему кажется, фигурирует он сам?

– Вероятность совпадения, – задумчиво ответила Тагири.

Она, конечно, была знакома с этим принципом, который подробно рассматривался на заключительных этапах обучения. Но здесь было что-то другое. Она была уверена. Когда Хасан показывал всю сцену в третий раз, Тагири почудилось, что, рассказывая свой сон, Путукам все время смотрела прямо на них. Да так пристально, словно действительно видела какие-то, пусть и не совсем четкие, фигуры.

– Довольно неожиданно, не правда ли? – усмехнулся Хасан, посмотрев на нее.

– Покажи мне дальше, – сказала Тагири. Конечно увиденное было неожиданным, но не менее неожиданной была усмешка Хасана, обращенная к ней. Никто из ее подчиненных никогда не позволил бы себе подобной усмешки и фамильярности. Правда, непохоже, чтобы это была дерзость… скорее, проявление дружеских чувств, да, пожалуй, именно так.

Он включил Трусайт и они стали смотреть дальше.

– Мне снилось, что они смотрели на меня трижды, – говорила Путукам, – и, похоже, женщина знала, что я ее вижу.

Хасан быстро нажал кнопку “Пауза”.

– Нет бога, кроме Бога, – пробормотал он по-арабски, – и Мухаммед – пророк его.

Тагири знала, что иногда мусульманин говорит так в тех случаях, когда христианин просто выругается.

– Вероятность совпадения? – задумчиво сказала она. – А мне показалось, что она действительно видит нас.