Полиция! Всем ни с места! Где тут запасной выход?

Перепуганная продавщица, почему-то подняв руки вверх, кивнула головой в сторону служебной двери. Высадив дверь плечом, Жора пробежал через подсобки, умышленно переворачивая за собой ящики со спиртным и овощами, и выскочил во двор. Следующий подъезд, в который он заскочил, к сожалению, оказался не проходным. Жора в несколько секунд преодолел десяток лестничных пролетов и через чердак выскочил на крышу. Пробежав по старому потрескавшемуся коньку крыши вдоль всего дома, он спустился вниз по ржавой пожарной лестнице и выскочил на набережную Лопани. Жора рванул к реке. Он перемахнул через парапет, как по скользанке скатился вниз и прыгнул в мутную зеленую воду. Преодолев в несколько гребков вонючую водную гладь реки, он вскарабкался по скользким бетонным плитам противоположного берега наверх и удачно вскочил в отъезжающий троллейбус. Проехав одну остановку, Жора окончательно убедился, что ему удалось оторваться.

Выйдя из троллейбуса на другом конце города и оглядевшись, он позволил себе расслабиться. Жора почувствовал, что ему необходима сигарета. Подойдя к стоящей на обочине белой «семерке», из которой струился дымок, он попросил закурить. Ребята, сидевшие в машине, несколько помедлив, угостили его «Мальборо». Глубоко затянувшись ароматным дымом, Жора почувствовал, что начинает окончательно расслабляться. Он поблагодарил ребят и, решив для верности покружить по городу еще пару часов, пошел своей дорогой.

Когда Жора отошел от «семерки», парни недоуменно переглянулись.

Ты что-нибудь понимаешь? — спросил один.

По-моему, он — или полный идиот, или издевается над нами, — сказал другой.

Ты видел, как он чухнул через «Детский мир»? Как ненормальный. Но как можно уследить за таким придурком, имея одну машину? Ну, разве докажешь потом что-то шефу.

У меня вначале складывалось впечатление, — мрачно сказал второй, — что он не от нас уходил, но сейчас я вижу, что он наверняка издевается над нами. Посуди, как он смог отыскать нас через час после того, когда оторвался, да еще и на другом конце города. Такое впечатление, что это он за нами следил, а не мы за ним. Ты только шефу не говори, что он нас вычислил и обставил, как сосунков. Ну что, будем вести его по новой или черт с ним?

А ну его к монахам! Я все равно уже доложил шефу, что мы его потеряли. Поехали лучше к Верке, пользы больше будет.

В то время, когда Жора, самоотверженно жертвуя здоровьем, уходил от многоуровневой слежки, Крымов подводил итог третьего этапа «Великого пути», то есть, проводил окончательный расчет за свою церковь «Христиан Новой Эры». Мрачный, как апостол Петр, казначей церкви «Носители Слова Божьего» отсчитывал аккуратные пачки немецких марок, Вика пересчитывала содержимое денежных котлет, а оба пастыря — брат Остап и отец Отто Зиммерман — подписывали экземпляры договора.

Все случилось так же неожиданно и неотвратимо, как и предполагал маэстро. Крымов с самого начала знал, что любое массовое явление, замешанное на идеологии, не может не привлечь внимание компетентных людей. Если в сфере объединения людей в большие человеческие массы, будь то профсоюзы, партии, религиозные секты или отряды бойскаутов, крутится столько денег и организаторов, то значит, это кому-то нужно. И порой с самой неожиданной стороны. Во все времена и у всех народов стоило появиться большому количеству людей, проповедующих одну, отличную от других, теорию и консолидированных вокруг одной определенной личности, всегда появлялись два типа людей, которых это сразу могло заинтересовать. Первые — это те, кто хотел разогнать эту группу, вторые — те, которые хотели прибрать ее к своим рукам. Поэтому Остапа не очень заботило, когда это произойдет. Главное — как и за сколько. Первым предвестником дозревания этого плода Божьего до кондиции были гневные письма самого отца Баркнетта. Постепенно, когда Остапу удалось убедить предводителя Вестников Божьего Мира в том, что он уже не имеет никакого отношения к Христианам Новой Эры, оскорбительные письма перешли в полемические. Отец Льюис пытался убедить Крымова в его незначительных и, в общем-то, простительных ошибках и стал уговаривать вернуться в лоно его «вестников». Отказавшись от примирения, Остап охотно вступил в спор о трактовке отдельных стихов Библии. В результате бурной переписки по электронной почте, оба проповедника не смогли сдвинуть друг друга со своих идеологических позиций. Правда, Остапу удалось доказать отцу Баркнетту, что в Харькове его бывшая паства окончательно пошла за Христианами Новой Эры, то есть, от «вестников» начал уходить солидный пласт верующего населения, можно сказать, целый регион. В полемику между двумя размежевавшимися ветвями неожиданно вмешался брат Василий Стрижко, который уже три года вил в Восточно-украинском регионе гнездо своего «Православного Божьего Слова». Заклеймив Остапа за то, что тот отрывает верующих от исторических корней православной церкви, после неудачных попыток запугать Крымова угрозами вывести его на чистую воду как шарлатана и проходимца без церковного образования, отец Василий стал тоже предлагать сотрудничество и сближение двух церквей. Твердой рукой и непоколебимой волей Остап шаг за шагом выводил споры со священнослужителями из дебрей библейской казуистики на чистые воды экономического расчета и коммерческой выгоды. Но святые отцы, испытывавшие, видимо, временные финансовые затруднения, как будто не замечали призрачных намеков брата Крымова о готовности поступиться за определенную сумму своими некоторыми постулатами. Свидетели Иеговы вообще проигнорировали появление Христиан Новой Эры в Харькове. Как говорится: Моська лает, а слон идет.

Как и ожидал Крымов, вокруг его течения вскоре начали кружить всякие сомнительные личности. Неугомонный Петр Молох, бывший казначей еврейской религиозной общины, решил подсуетиться и тут. Продав свой маргарин и материально окрепнув, он был окрылен новыми наполеоновскими планами. Молоху не давало покоя чувство уязвленного самолюбия после того, как его с помпой турнули из общинной кассы. Отойдя от активной религиозной и казначейской деятельности, он, как зубной болью, мучился давней мечтой — создать свою, альтернативную иудейскую общину. По законодательству страны для регистрации подобной общественной организации требовалось не менее дюжины членов и юридический адрес. Петр Молох собрал уже необходимое количество подписей и готовил документы в горисполком, как ему попалось на глаза еженедельное объявление Христиан Новой Эры об очередном собрании. Узнав, что новую церковь возглавляет Крымов, которого Молох хорошо помнил и по «Солидарности-18», и по делу с покупкой титула маркиза через княгиню Крамскую, Петр Израилевич сразу смекнул, что это не вопрос веры, а чистой коммерции. Встретившись с Крымовым, Молох в лоб предложил купить у него церковь, для того чтобы переименовать ее в иудейскую. Хотя это был первый человек, который предложил Остапу пусть небольшие, но реальные деньги за его двухмесячный каторжный миссионерский труд, Крымов наотрез отказался и даже не стал торговаться.

Поймите, у меня есть принципы, — говорил он Молоху, непримиримо скрестив руки на груди, подобно Лютеру во время речи, в которой он доказал несостоятельность католической церкви. Если бы я не верил в то, что говорю, я бы не смог убедить и трех человек, из которых двое были бы Пятница и Нильский. За мной идут сотни, а завтра это будут тысячи. Я не могу предать их веру и идеалы. Я могу поступиться некоторыми своими основополагающими принципами и признать, например, что вечная жизнь будет дарована праведникам не на Земле, а на Небесах. Я, в конце концов, готов пересмотреть свой постулат о триединстве Бога. Но взять и переориентировать церковь на иудейскую я никак не могу. Что же, теперь всем моим прихожанам придется делать обрезание? Вы бы еще предложили мне принять ислам и объявить местной администрации священную войну Джихад. Нет, Молох, если хотите работать, у вас только один выход — креститься. Или христианский Бог, или — вот вам порог.

Но у Молоха, как и у многих евреев, у которых непонятным образом сочетались прохиндейство и верность своему Богу, тоже были принципы: он не хотел креститься. Скрепя сердце, он расстался с идеей быстрого общественного роста и удалился регистрировать хоть и малочисленную, но свою общину.

В один из солнечных июльских дней к Остапу пожаловал представитель Либеральной партии. Как все уважающие себя партии, либералы уже подумывали о предстоящих президентских выборах. Загодя готовилась великая битва за умы, то есть, голоса граждан страны. Ушлого политика интересовало, прежде всего, количество и перспективы роста Христиан Новой Эры. Посоветовав Крымову вступить в Либеральную партию, что давало огромные преимущества в случае прихода к власти, он предложил ему стать руководителем первичной организации, объединенной под эгидой новой церкви. Сдерживая желание ответить грубостью, Остап выпроводил хитрого политика вон, посоветовав обратиться к Свидетелям Иеговы, значительно превосходивших «новоэровцев» численностью, организованностью и задором.