Ему довольно небрежно ответили, что Планше кончает укладываться.

Эти слова заставили Атоса насторожиться.

– То есть что это значит «кончает укладываться»? – проговорил он. – Разве господин Планше куда-нибудь уезжает?

– Да, сударь, он сейчас уезжает.

– В таком случае, господа, будьте добры сообщить ему, что граф де Ла Фер хотел бы встретиться с ним.

Услыхав это имя, один из приказчиков, привыкший к тому, что здесь его произносили с особой почтительностью, оторвался от дела и пошел за Планше.

Это было в то время, когда Рауль, после тягостной сцены в комнате Монтале и разговора с де Гишем, подъезжал к дверям лавки достойного бакалейщика.

Планше, узнав от приказчика о том, кто его спрашивает, бросил работу и выбежал навстречу Атосу:

– Ах, господин граф, какая радость! Какая это звезда привела вас ко мне?

– Милый Планше, – сказал Атос, пожимая руку Раулю, который в это мгновение оказался с ним рядом и опечаленный вид которого он сразу же про себя отметил, – мы явились узнать у вас… Но в каких хлопотах я вас застаю! Вы весь белый, как мельник. Где это вы так измазались?

– Ах, будьте осторожны, сударь, и не подходите ко мне прежде, чем я как следует не отряхнусь.

– Почему?

– То, что вы видите у меня в руках, это – мышьяк. Я делаю запас мышьяка от крыс.

– О, в таком заведении, как ваше, крысы доставляют немало забот.

– Я не об этом заведении, господин граф, забочусь.

– Что вы хотите сказать?

– Но ведь вы видели, граф: составляют опись моих товаров.

– Вы расстаетесь с торговлей?

– Ну да, я уступаю заведение одному из моих приказчиков.

– Вот как! Значит, вы достаточно разбогатели?

– Сударь, мне опротивел город. Может быть, потому, что я начал стареть, а когда стареешь, как сказал однажды господин д’Артаньян, чаще думаешь о своей юности; но с некоторых пор я чувствую влечение к деревне и садоводству. Ведь я когда-то был крестьянином.

Атос сделал одобрительный жест и спросил:

– Вы покупаете землю?

– Я купил, сударь, я купил домик в Фонтенбло и немножко земли по соседству, около двадцати арпанов.

– Превосходно, Планше, поздравляю вас.

– Но здесь нам не слишком удобно; и к тому же вы кашляете от моего проклятого порошка. Черт возьми, я вовсе не хочу отравить достойнейшего во всей нашей Франции дворянина.

Этой шутке, которую пустил Планше, чтобы выказать светскую непринужденность, Атос даже не улыбнулся.

– Да, – согласился граф, – поговорим где-нибудь не на людях, – у вас, например. Ведь у вас тут квартира, не так ли?

– Конечно, господин граф.

– Наверху?

И Атос, видя, что Планше в затруднении, прошел первым.

– Дело в том… – начал Планше.

Атос не понял причины этих колебаний Планше и, полагая, что Планше стесняется бедности своей обстановки, поднимаясь по лестнице, говорил:

– Ничего, ничего. Квартира торговца в этом квартале может не быть дворцом. Пошли дальше!

Рауль быстро опередил его и вошел.

Тотчас же раздались два, даже три крика. Громче других прозвучал женский голос. Второй крик вырвался из уст Рауля, закрывшего перед собой дверь. Третий крик был криком ужаса, сорвавшимся с уст Планше.

– Простите, – сказал он, – госпожа одевается.

Рауль, несомненно, имел основания подтвердить, что Планше говорит сущую правду, и доказательством этого было то, что он отступил на один шаг вниз по лестнице.

– Госпожа… – повторил Атос. – Ах, простите, мой милый, но я вовсе не знал, что у вас там наверху…

– Это Трюшен, – добавил покрасневший Планше.

– Кто бы там ни был, Планше, простите нам нашу нескромность.

– Нет, нет, входите, господа, теперь можно.

– Мы не войдем, – решительным тоном заявил Атос.

– О, если б она знала о вашем приходе, она бы успела…

– Нет, Планше, прощайте!

– Вы не захотите обидеть меня, господа; нельзя же в самом деле оставаться на лестнице и уходить, даже не присев хотя б на минуточку.

– Если б мы знали, что у вас там наверху дама, – ответил Атос со своим обычным хладнокровием, – мы бы попросили у вас позволения поздороваться с ней.

Планше был до того смущен этой утонченною дерзостью, что быстро распахнул дверь, чтобы впустить графа и его сына.