— Чину нужно наказать, но так, чтобы не нанести урон ее телесной красоте и здоровью. А потом выбрать ей на совете подходящего мужа.

Ха! — Чина рассмеялась в голос. Вот куда клонит хитрый Жук! Он прочит ей себя в мужья! В обход ее согласия! В наказание! Ну до чего же хитер Жук! Всегда стремился устроиться посытнее, не работая! Чина хохотала так, что пламя костра и людские фигуры запрыгали перед ней в неистовой пляске. Она хохотала в гневное лицо Белой Мари. Она не слышала, что кричит, тыча кривым пальцем ей в лицо, Заразиха.

Она хохотала, пока ее не схватили за руки и не потащили прочь от костра. Она так и не узнала в эту ночь, чем закончился совет.

…Лариса открыла глаза. На нее смотрел мужчина. Он склонил свое лицо близко к ее лицу, и она почувствовала его запах и увидела его серые, с черными крапинками, глаза. Она тотчас вспомнила пещеру. Вспомнила, как, очнувшись на холодном каменном полу, увидела над собой эти глаза. Это лицо с двухдневной щетиной на скулах. И вспомнила свое ощущение, будто лицо ей знакомо. Но в то же время она осознавала, что человека этого она не знает. Они молча рассматривали друг друга, пока наконец Лариса не проговорила изумленно:

— Петров?!

Мужчина, не менее изумленно, кивнул. Они продолжали вглядываться друг в друга.

— Петров, — согласился мужчина и сел возле Ларисы. Та в странном замешательстве наблюдала за ним. В первую секунду ей в голову пришло, что она проспала лет десять и перед ней — Сашка Петров, повзрослевший в пещере! Потом она допустила мысль, что они все умерли — и она, и Петров, и теперь они находятся там, у ворот на тот свет, и Петров почему-то взрослый, хотя не стоит удивляться. Говорят, они там, на том свете, могут выбрать себе любой возраст и остаться в нем. Видимо, Сашке Петрову захотелось пребывать в возрасте взрослого мужчины. А она? Она еще не выбрала себе возраст?

Лариса попыталась подняться и увидела, что она голая. Краска стыда хлынула ей в голову. Петров подал ей одежду. Попытался помочь ей. Но она так посмотрела на него, что он тотчас отвернулся.

— Тебя невозможно было привести в чувство. Пришлось прибегнуть к экстренным мерам.

Лариса торопливо напяливала на себя потрепанные шмотки. Почему он называет ее на ты? Или на том свете так принято?

— Я хочу пить. — От пыли она говорила с трудом. Петров принес фляжку, сел рядом и стал ее поить. Тогда она почувствовала его запах. На всякий случай потрогала его руку и удостоверилась, что они оба живые. Она ничей, не понимала.

— Ты Петров? — на всякий случай недоверчиво пере спросила она.

— Петров, Петров, — проворчал ее спаситель, убирая фляжку. — Будь трижды неладен этот дурацкий обычай таскать детей по историческим местам! Не хотел сына пускать и оказался прав! Что понесло вас, скажите, пожалуй ста, в эти пещеры?

Только теперь до Ларисы начало доходить. Перед ней был Петров-старший! Тот самый единственный родитель, согласившийся сопровождать класс! — Но как вы меня нашли?

— Интуиция, — съязвил Петров. — А если честно, то наблуждался я по этим лабиринтам досыта и на тебя вы шел совсем случайно, уже не надеялся. Собственно, од ной ногой ты уже была на том свете. С возвращением!

И Петров символически приподнял фляжку и отхлебнул из нее…

Все это Лариса вспоминала, наблюдая, как Петров, деловито установив на табуретке свой портфель, достает оттуда коробки с соком, апельсины и пряники.

— Вы меня спасли, — без всякого выражения констатировала Лариса.

— Мы уже давно на ты, — напомнил Петров.

— Почему?

— Люди, попавшие в экстремальную ситуацию, не очень-то церемонятся.

— Да?

Лариса приподнялась, и Петров ловко подоткнул ей подушку. Она почему-то покраснела. Вообще его присутствие вызывало в ней неловкость. Ей почему-то стало стыдно и хотелось, чтобы он ушел. Но Петров, похоже, и не собирался уходить. Он по-хозяйски поправил занавеску на окне, переставил телевизор. Что-то насвистывая себе под нос, очистил апельсин.

— Мне сказали, что в пещере я долгое время пробыла без сознания. Как вам удалось привести меня в чувство?

Петров пристально посмотрел на нее и как-то странно хмыкнул:

— Тайский массаж. В Тибете выучился.

— Вы были в Тибете?

Петров не смотрел ей в глаза, и это дало прекрасную возможность получше рассмотреть его. Сегодня он был гладко выбрит и благоухал чистотой. На нем была свежая светлая рубашка с короткими рукавами.

— Там… жарко? — Лариса покосилась на окно.

— Да. Солнышко припекает. Поправляйтесь, и пойдем с вами на природу. Комары уже не так зверствуют, а места я знаю… не хуже ваших пещер.

Лариса молчала. Она не любит столь бесцеремонных людей. Конечно, она благодарна ему и все такое, но это не значит, что он обязан опекать ее до конца дней своих. Или он так шутит, насчет похода? Некоторые мужчины думают, что у них очень тонкий юмор и удачные шутки. Все эти мысли и замечания пеной вскипели у Ларисы в голове, но она беспомощно осознавала, что у нее не хватает слов, что все слова она забыла и ей приходится с огромными трудностями собирать то немногое, что удается выудить из памяти. С родными разговаривать легче — они сами рассказывают ей, что да как. А этого она видит второй раз в жизни и должна как-то общаться.