Молекулярный Экран недаром славился непредсказуемостью поведения. Главный свой сюрприз он приготовил, когда броненосцу оставалось преодолеть последний двухсуточный отрезок пути, и так уж получилось, что Тэйтус Пшу как раз в этот момент находился в командной рубке. Доктор звездознания сидел за выделенным ему столом и сверял снятые с фотодатчиков значения светимости псевдокороны (по терминологии федералов свечение Потапова-Казинса) с таблицей примерных допусков, которую он составил, ещё преподавая в Ужерском Фундаментальном. Учёный, можно сказать, священнодействовал, поскольку данные красиво укладывались в рамки теории динамического равновесия. В расчетах ему помогал приставленный приказом Инхаш-Брезофа старнан-мозгосчёт, обладающий феноменальной скоростью вычислений, но во всём остальном дурак-дураком. Так что, какими бы ни получились результаты, Тэйтус мог не опасаться ни за них, ни за свою судьбу. К тому же скоро он ощутит под ногами не палубу имперского броненосца, а твердь искусственного спутника, на территорию которого не распространяется юрисдикция Кахоу и где опального астронома не достанет никакая тайная канцелярия.

В рубке царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь всхлипами инжекторных насосов, да бубнил под нос мозгосчёт, решая в уме систему дифференциальных уравнений в частных производных.

— Каков коэффициент частотного расширения, ты сказал? — переспросил Тэйтус, поднося ладонь к уху.

— 1653 десятитысячных, если захват раструба фотодатчика не превышает двенадцати градусов, — повторил старнан.

— Погрешность вычислений?

— Не выше ноль целых, четыре нуля пятнадцать процента.

— Так-так-так, — чуть ли ни пропел Пшу, — славненько, чудесненько и просто замечательно.

Он уже почти до конца выстроил кривую зависимости и готов был проэкстраполировать ее, когда его внимание привлёк посторонний шум. Доктор вытянул шею и глянул через плечо сидящего напротив мозгосчёта — действительно, неподалёку какой-то фрейзер из третьеранговых пришёл в необычайное возбуждение. Он даже вскочил из-за стола, расположенного в нише рядом с ребристым кожухом обогатителя и теперь что-то громко втолковывал напарнику с погонами субкапитана.

— Каковы очередные параметры Энто, Инто и Юва квадратичное, господин ревнитель? — поинтересовался мозгосчёт у Тэйтуса, и на миг его обычно рассеянный взор обрел осмысленность.

— Тихо! — прикрикнул на помощника Пшу. — Дай выяснить, в чём там дело.

Мозгосчёт сник. Он не мог врубиться, почему ему заткнули рот и больше не дают необходимых для вычислений параметров. Ведь вычислять так интересно.

Вскоре характер претензий фрейзера к субкапитану стал понятен Тэйтусу. Во многом из-за того, что тот называл вещи своими именами и к тому же не выбирал выражений.

— Нет, — громко настаивал он, — ты мне признайся, давно ли корабельный дальномер проходил оптический контроль? И ради благого Мурайи не увиливай от ответа, я всё равно выясню правду!

Субкапитан побагровел, но оправдываться не стал, а поклялся всеми святителями, что поверку приборы проходили не далее, чем малый месяц назад, на орбите Уариша, а регламентом оптического контроля предусмотрен срок в три раза больший.

— Лжёшь, злопоух! Не может врать дальномер, если он поверен. А он врёт, с места не сойти.

Субкапитан что-то тихо сказал, на что его оппонент разъярился ещё пуще:

— Ты у меня под погребальные колокольцы загремишь! Я тебя на шесть локтей в землю зарою и сам сверху присяду! Ишь ты, распоясался — не поверенным прибором пользоваться заставляет! Меня, героя Перпендикулярной Перестрелки на плацдарме у стен цитадели Узорчатых Братьев!

Нет, подумал Тэйтус, так дальше работать невозможно. Надо прекратить этот базар. Эх, вмешался бы кто-нибудь… А почему кто-нибудь? Почему не я? Ревнитель имперских стандартов не только имеет право вмешаться в дрязги между офицерами младше его по званию, ни и просто обязан это сделать (Параграф 211-й Е, подпункт Дабо)!

Он поднялся, и направился к эпицентру конфликта.

— В чём причина вашего недовольства, фрейзер? — поинтересовался он.

— Недовольства? — переспросил вахтенный, узнав главного корабельного идеолога. — Берите выше, господин ревнитель, речь идёт об акте саботажа, если не о диверсии.

И он, не взирая на беспомощные попытки субкапитана противостоять его напору, изложил причину, побудившую героя Перпендикулярной Перестрелки поднять гвалт в командирской рубке. Выяснилось, что данные, снятые две вахты назад с оптического дальномера, который фиксирует расстояние до Зет-03, ничуть не уменьшились за истекший период, хотя корабль должен был пройти расстояние в несколько миллионов дневных переходов. Причина, естественно, коренится в неисправности дальномера, который по вине субкапитана не прошел в нужное время очередной поверки.

— Что ответите, господин субкапитан? — строго вопросил Тэйтус, примеряя на себя роль третейского судьи.

— Дальномер в полном порядке. Вот запись о поверке, которую я производил самолично по определению расстояния от базовой величины до обоих спутников Уариша — Глува и Эждеки.

Он протянул толстую тетрадь с закладкой на нужной странице.

Предъявленный документ полностью подтверждал его слова.

— Дальномер направлен на Зет-03? — спросил Тэйтус.

— Конечно. Он предназначен фиксировать оставшийся путь до цели, а нашей целью является, именно Зет-03.