Вдобавок ко всем неприятностям Шопова раздражали еще и яркие солнечные лучи. С погодой тоже не повезло. Уж лучше бы шел снег или дождь. Искрящийся в лужах солнечный эпиграф лета магнитом выманил к полудню на улицу и старых, и малых. Еще час назад эта публика предпочитала надежную теплоту домашнего уюта, с опаской выглядывала из окон, ожидая неприятного сюрприза от авансирующей летнюю благодать погоды, и вот на тебе — высыпали на улицу, щурятся на солнце, довольные и счастливые, улыбаются авитаминозными бледными губами, смеются...

Первым автомобиль посланцев Гули заметил Кречет. Акела был слишком погружен в свои мрачные мысли и проморгал появление во дворе подозрительной машины. К тому же он вполне мог сейчас позволить себе ослабить бдительность и целиком положиться на своих орлов, благо те были рядом, а значит, текущая оперативная обстановка под надежным контролем.

Кречет проводил взглядом одного из бандитов (это был Ухо), вбежавшего в тот же подъезд, в котором пять минут назад исчез Ястреб, откинул полу длинного пальто, снял с предохранителя прилаженный к поясу, снабженный глушителем пистолет-пулемет «клин» и вышел из машины.

Он шел, глядя под ноги, небрежно теребя пальцами расстегнутые пуговицы на дорогом модном пальто. До бандитской лайбы с работающим мотором и лысым водителем за баранкой, которого так и звали — Лысый, оставалось еще метров десять-пятнадцать, когда первый бандит выбежал на улицу.

Ухо бежал, спотыкаясь и раскачиваясь из стороны в сторону. Так бегают либо смертельно пьяные, либо серьезно раненные люди. Двери парадного Ухо, с грохотом и дребезжанием стекол, распахнул ударом плеча, и теперь все, кто грелся на солнышке, — и бабушки, и детки — во все глаза пялились на буяна. Старшие с осуждением, младшие с любопытством.

Упал Ухо в шаге от взревевшей мотором машины Лысого. Свалился на спину прямо в лужу, подняв тучу брызг. Кровь из трех маленьких неприметных дырочек на груди потекла на встречу с талой веселой водой.

И моментально вслед за брызгами, взметнувшимися в результате падения смертельно раненного тела, брызнула вода из-под колес машины Лысого.

Кречету пришлось отскочить в сторону, на тротуар. Замешкайся он лишнюю секунду, Лысый задел бы его бампером. Наметанный глаз Лысого успел заметить оружие, вынырнувшее из-под длиннополого пальто, и теперь он крутанул руль осмысленно, намереваясь сбить вооруженного, явно не случайно вставшего у него на пути жлоба.

Кречет с колена пустил ему вдогонку две короткие очереди. Пули чиркнули по крылу, высекая искры, не причинив машине серьезных повреждений. Сзади истошно завизжали старушенции. Не оглядываясь, Кречет рванул к своему «БМВ» и второй раз чудом избежал незавидной участи жертвы автомобильного беспредела. На этот раз в миллиметре от его ноги скрипнула шина промчавшегося мимо «Мерседеса».

Акела повернул ключ в замке зажигания синхронно с падением Уха. Он не мог, подобно Лысому, с ходу вдавить педаль газа в пол: перед капотом «Мерседеса» копошились в грязи два трехлетних несмышленыша с лопатками и ведерками. Объезжая детей, Акела потерял с десяток драгоценных секунд. Еще пяток мгновений, о которых Иосиф Кобзон в свое время призывал «не думать свысока», Акела потратил, силясь не раздавить Кречета. Растраченные впустую секунды он с лихвой наверстал, выезжая со двора, и тут же ткнулся носом «Мерседеса» в зад автомобиля-беглеца.

Лысого тряхануло, бросило грудью на руль, баранка крутанулась влево, и это случайное кручение спасло бандита. Шофер встречного грузовика слишком поздно заметил вылетающую из-за угла легковушку, вдарил по тормозам, вцепился в оплетку руля, но, не вильни машина перед курносым рылом труженика автотрасс, автомобильный гегемон неминуемо разбил бы ее в лепешку.

«Зато этот гад за рулем точно жив и здоров. Толку от него, мертвого или раненого!» — успокоил себя Акела, объезжая глыбой застывший поперек дорога грузовик.

Беглец тем не менее здорово оторвался от погони. Похоже, предстоит долгая муторная езда по московским улицам, игры в прятки с дорожной милицией, турнир нервов под пристальными взглядами красных глаз светофоров и слалом между ненавистными чайниками. Гонки по правилам, точнее — догонялки, с одним обязательным условием — сделать все, чтобы в игру не вступила милиция, ибо никому из участников погони это сейчас не с руки. Более того, Акелу с Лысым сейчас парадоксальнейшим образом роднил один и тот же мучительный вопрос: что успели запомнить бабушки и детки на старте их автомобильного марафона? Номера машин? Марки? Лица участников?...

Кречет и Ястреб, переговариваясь с Акелой и друг с другом по мобильнику, приблизительно представляли маршрут движения головных машин гонки. Эти двое присоединились к марафону со значительным опозданием, особенно Ястреб, но современное развитие телефонного дела в России позволило и им поучаствовать в автотравле Лысого.

Первым с Акелой связался Кречет. Телефон звонил долго, прежде чем водитель «Мерседеса» смог наконец ответить. Кречет доложил, что Ястреб жив, здоров и едет где-то следом. Позже позвонил и Ястреб. Акела в этот момент как раз стоял, ожидая зеленого сигнала светофора, и, не мигая, гипнотизировал затылок Лысого, чья машина замерла в соседнем ряду, на три корпуса оторвавшись от его «мерса». Ястреб кратко изложил историю убийства бандита по кличке Ухо. Естественно, он не знал, что стрелял в человека с такой прозаической кличкой.