— Не хуже немчиков, — отчужденно повторила Рита и решительно тряхнула головой. — Не знаю, поймешь ли ты, Вадим, но мы с Тошкой ни в какую Германию не поедем. И дело не в моей диссертации.

— Не поедете? — шепотом переспросил он и сразу сорвался на крик: — Черт подери, почему не поедете? Порученец генерала Толмачева уже привез вам билеты, паспорта, деньги...

— Не кричи! — повысила голос и она. — Так будет лучше... Тебе будет лучше, Вадим. Мне давно надо было поставить все точки над "и", но после Афганистана ты постоянно находился в стрессовом состоянии и я не сочла возможным сразу пойти на это...

— На что пойти, скажи же, наконец? — выдохнул он.

Она опустила голову и отвернулась к окну. Он посмотрел на ее напряженную спину и понял вдруг, какие слова он сейчас от нее услышит — они будут означать приговор их семье и всей их совместной жизни. Приговор, не подлежащий пересмотру и обжалованию.

— Я подала на развод, — глухо, будто издалека, донесся ее голос.

— На развод?..

— Вчера подала... Думала, наберусь смелости и сообщу тебе через несколько дней, когда ты вернешься из командировки, но ты вернулся раньше и застал меня врасплох.

— Ты в своем уме, Маргоша? Почему сразу — на развод?

— Можно было бы и не сразу, но тебе надо уезжать...

— В чем, в чем, черт побери, в чем дело, объясни мне наконец?

— Ты не догадываешься?..

— Не верю, что у тебя появился другой мужчина.

— Другой мужчина, конечно, не появился, но я теперь точно знаю, что из всех одиночеств самое страшное — одиночество вдвоем. В Германии, среди чужих людей, оно просто раздавит нас. Пожалуйста, пойми это и не удерживай меня!

— Маргоша, ты подумала, что ждет тебя и Платона в богом проклятой России? — справившись с комом в горле, хрипло спросил он.

Рита пожала плечами.

— Хаос, распад государства... Теперь уже слепому ясно, что социализм казарменного образца не выдержал проверку историей. Те, кто придет через год-другой к власти, спустят на твоего номенклатурного отца, заодно и на вас с Платоном, всех бешеных собак. Спившийся «гегемон» и нищая интеллигенция, думаешь, простят вам былое благополучие?

— Я не думала об этом, Вадим. Но... наверное, ты прав — в том, что грядет, может быть, нам не найдется места. Может, нам придется пройти через такое, о чем сейчас страшно думать... Но что это меняет в наших с тобой отношениях? Даже если ты сейчас уговоришь меня, а я — баба слабая... Ну, не состоялась у нас любовь, Вадим, не случилась, и тут хоть ты волком вой, а я реви белугой.

Савелов сжал руками голову и с горечью вытолкнул сквозь стиснутые зубы:

— Господи, господи, за что нам такое?

— Я одна во всем виновата, Вадим.

— Я... Я не отдам тебе Тошку! — опрокинув стул, резко вскочил он. — Не отдам — и все!.. Там, на Гиндукуше, с Игорем... с Сарматовым Игорем мы перед боем договорились, что Тошку воспитает тот, кому выпадет жить. Я тогда ему все сказал про нас с тобой и про то, что Тошка его сын.

— Сказал?.. — еле слышно переспросила Рита, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги. — Но скрывал от меня это?

— Ты не можешь мне простить, что он погиб, а я остался жить, да?.. Всем святым, что было у нас с тобой, всем святым клянусь, не виновен я в его гибели!

— Вадим, кто винит тебя?.. Еще встретится тебе та, для которой ты будешь единственным, а меня больше не неволь. Закончим разговор на эту тему.

Он схватил ее за плечи и затряс, срываясь на крик:

— Не виноват я, что жить выпало мне, а не ему. Можешь ты, кукла бессердечная, понять это?!

— Игорь жив! — крикнула Рита. — Не знаю, что с ним случилось, но знаю: случилось что-то ужасное. Еще знаю, что сейчас ему нужна моя помощь.

— Господи! — схватился за голову Савелов. — Живой он стоял между нами и даже мертвый стоит! Пойми — мертвый он, мертвый!

— Мертвый? — шепотом переспросила она, и в ее глазах сверкнул гнев. — А зачем против мертвого возбуждать уголовное дело, ответь мне?.. Затем, что доказательств его гибели нет. Нет, понял ты, не-е-ет доказательств!!!

— Какое, к черту, дело?.. Оно давно военной прокуратурой приостановлено...

— "За неустановлением местонахождения обвиняемого", так мне ответил на прошлой неделе следователь военной прокуратуры.

— Ты там была?

— Я имею право знать о судьбе отца моего ребенка.

— Имеешь, — согласился Савелов и опять схватил ее за плечи. — Пойми, Маргошенька, этим уголовным делом они гибель группы на него, на него, мертвого, списывают, и не более того.

— Игорь жив! — с гневом выкрикнула Рита и оттолкнула его от себя. — Не трать время, Савелов, тебе и твоему генералу Толмачеву не удастся убедить меня в обратном!

— Ну, предположим, что он жив, а как ты сможешь связать с ним свою жизнь, ты подумала?..