Арнольд снова ругаться:

— Я так и думал! Я знал, что вы подлая баба!

Но на этот раз хулиганство ему с рук не сошло: Фрося за меня заступилась — оказывается он опрометчиво от кляпа ее освободил.

— Подонок! — закричала она. — Не смейте подругу мою обзывать! Вы и ногтя ее не стоите!

Вынуждена была подтвердить:

— Да, не стоит.

Но после такого великодушного акта пришлось отказаться от похода к “быкам” — захотелось вернуться к любимой подруге.

Я известила Арнольда:

— Так и быть, возвращаюсь! Спускайтесь сюда!

Бедняга не поверил своим ушам:

— Что значит — спускайтесь? Как я должен спускаться? По чем?

Я объяснила:

— Разумеется, по стене, по чем же еще? Или вы, как Бэтман, летать умеете?

К стыду партнера выяснилось мгновенно, что летать он совсем не умеет.

— Значит сползайте по шнуру, — дала я дельный совет.

— Зачем? — удивился Арнольд.

— Чтобы и меня связать, как Ефросинью.

Вы не поверите, но он взбунтовался:

— Не буду я связывать вас!

Ну как тут не поразиться? Я поразилась:

— Не хотите меня связать? Добровольно лишаете себя удовольствия?

Он хмуро отрезал:

— И связывать не буду, и жалею уже что связался, и спускаться не буду. Как хотите, так и поднимайтесь.

Я возмутилась:

— Как это — вы не будете! Чем я хуже подруги? Ее охотно вязали, а меня почему-то вдруг не хотите! Это несправедливо! Дискриминация это!

— Знаете что, — рассердился Арнольд, — мне капризы ваши уже надоели.

— Мои капризы мне и самой уже надоели, — миролюбиво призналась я, — но на этот раз не шучу. Во избежания зла вы меня лучше свяжите. Кляп тоже не помешает. Обычно я неплохо владею собой, но третий этаж, это третий этаж. Пару слов нецензурных и из меня могут вылететь, а слово не воробей, вылетит не поймаешь. Особенно, если тем дурным голосом завоплю, каким я в таких переделках (обычно) о плохом настроении мир извещаю. “Быки” точно услышат, и “преф” не спасет, — заверила я.

И загордилась. Умею подбирать аргументы — мигом Арнольда на подвиг подбила. Он быстренько пауком опустился вниз, меня хорошенько связал, осторожно снабдил мой молчаливый рот кляпом и пчелой взмыл наверх.

И началось!!!!!!!

Не буду подробностями ваш слух омрачать, скажу лишь одно: мой подъем прошел значительно тяжелей — сказалось отсутствие моих же советов. Зато Арнольд себя не очень-то ограничивал, то и дело шипел:

— Не дергайтесь! Не трепыхайтесь! Поменьше каблуками орудуйте!

Если честно, я вообще ничем не могла орудовать — телепалась как в проруби это, как его…

Ну, да не будем о грустном.

И все время билась об эту, как ее…

Господи, что же с моей головой? Билась о что-то, а вспомнить никак не могу…

О! О стену! О стену я, черт возьми, и билась, как сумасшедшая! И все лбом! Головой! Головой! — Главным рабочим органом.

Как попала в окно не помню, помню только как рухнула на пол. А рядом рухнул Арнольд и бестолковейше брякнул:

— Гораздо вы тяжелей!

И это при любимой подруге! Которая только того и ждет! Потому что только о том и слышит как я на диете сижу и какое у меня голодание!

— Вы совесть имеете? — интересуюсь я у Арнольда, стараясь радости Ефросиньи не замечать.

— Ужасно устал, — отвечает он невпопад.

Я глянула на него — и в самом деле бедняга упарился, а всего и смотался по стенке: пару раз туда и один — обратно.

“А что это он тут сидит? Расположился!”

— Вы никуда не спешите? — строго спросила я у Арнольда.

Он ответил:

— Ужасно спешу.

— Вот и отправляйтесь скорее вниз, неровен час пожалуют в гости “быки”, будет тогда вам коррида.

— Сам понимаю, но вряд ли в ближайшее время спуститься смогу.

Я удивилась:

— С чего это?

Арнольд, с укором взглянув на меня, прошептал:

— Она еще спрашивает.

Вижу — человек в полном упадке. Решив его приободрить, я бойко воскликнула:

— Если хотите, мы с подругой вам поможем спуститься.

— Как? — оживился Арнольд.

— Сбросим вниз, — ответила я, и…

Он согласился:

— Бросайте.

Этот партнер так халатно тащил меня вверх, что я чуть не сделала доброе дело, но Фрося ни с того ни с сего помешала.

— Как можно живого человека выбрасывать с третьего этажа? — озадачилась вдруг она.