Бедной Липочке ничего другого не оставалось, как прибегнуть к избитому приему. Повиснув на шее мужа, она лихорадочно зашептала:

— Милый, я хочу тебя, немедленно, прямо сейчас, возьми меня! Возьми меня!

Желтухин наплевал на мышей и, собрав последние силы, приступил к исполнению супружеского долга — будь он неладен. “Да, Глаша права, — чуть позже скорбно заключил он, проваливаясь в сон, — радость моя определенно сошла с ума и стала похотлива, как все дебилы. Если и дальше так дело пойдет, придется отказаться и от Ниночки. Какое горе…” Липочка тоже скорбела: “Боже мой, до чего я дошла! Что человек обо мне подумает?” Ей хотелось нырнуть под кровать и задать этот вопрос Роману, но прилетел сладкий Морфей — утомленная Липочка незаметно уснула. Она так крепко спала, что, против всех правил, не заметила пробуждения мужа, который, несмотря на перипетии ночи, неплохо себя чувствовал. Правда, он не испытывал традиционного физического подъема, который заставлял его, едва проснувшись, устремляться к жене. Не обнаруживая на одеяле привычного холмика, Иван Семенович крякнул, подумал: “Неужели старею”, — и растерянно глянул на жену. Липочка, посапывая курносым носиком, сладко спала. “Лучше не буду будить мое солнышко”, — с опаской решил Иван Семенович и покинул кровать.

Протопав босыми ногами к шкафу, он самостоятельно выбрал себе костюм, рубашку, носки и даже галстук. Грузно усевшись на кровать, он первым делом надел рубашку и принялся за носки. Они были новые, в упаковке, еще собранные на нитку. Эта нитка едва Липочку и не погубила. Разделяя пару, Иван Семенович не рассчитал силы, широко размахнулся руками — носки спикировали на пол и (какая подлость!) залетели под кровать.

— Эх-хе-хе, — удручился Желтухин и, пыхтя, (мешал отъетый живот) опустился на четвереньки.

Липочка (какое чутье!) мгновенно проснулась. Обнаружив супруга стоящим на четвереньках и готовящимся заглянуть под кровать, она пришла в ужас. Бедняжке ничего другого не оставалось, как прибегнуть к уже всем надоевшему приему. Порхнув к Ивану Семеновичу, она повисла на его могучей шее и лихорадочно зашептала:

— Милый, я хочу тебя, немедленно, прямо сейчас, возьми меня! Возьми!

“Да что с ней, черти меня раздери, творится? — задался горестным вопросом Желтухин. — Этак, чего доброго, и от секретарши придется отказываться. Этак стану примерным мужем. Что у меня будет за жизнь?” — ужаснулся бедняга и с огромным трудом заставил себя выполнить супружеский долг. Страстно стеная и сладко охая, Липочка усиленно гадала, что Ванечке понадобилось под кроватью и успел ли он заметить Романа. По всему выходило, что не успел. Липочка успокоилась; Иван Семенович изможденно затих. Едва супруги расцепили любовные объятия, Липочка поспешно спросила:

— Завтракать будешь?

Вопрос прозвучал непривычно, но Желтухин не стал вникать в его странность. Подумав, что надо бы успеть посетить Глафиру да забрать свой кейс до прихода ее мужа, он ответил:

— Пожалуй нет. Даже бриться не буду, ночью брился.

И он снова полез под кровать.

— Что ты там ищешь? — испугалась Липочка, не смея больше прибегать к своему приему — во всем нужна мера.

— Что я ищу? Носки, — скорбно ответил Иван Семенович.

— Какие носки?

— Коричневые в полосочку.

Липочка глянула на приготовленный серый костюм, с облегчением вздохнула и, торжествуя, сообщила:

— Коричневые в полосочку носки под стального цвета брюки не годятся. Ванечка, оставь их в покое, я тебе подходящие подберу.

— Спасибо, солнышко, — обрадовался Иван Семенович. — Тогда уж подбери и туфли.

Липочка подобрала и туфли. Несмотря на то, что супруг и сам не мешкал, она помогла ему одеться, застегнула все пуговицы на пиджаке, то и дело подбадривая ласковыми окриками:

— Поскорей, дорогой, опоздаешь. Опоздаешь!

Впервые в жизни Желтухин, собравшись впопыхах, вышел из дому ненакормленным. Усовестившись, уже в спину ему Липочка сердобольно спросила:

— Ванечка, неужели и кофе не выпьешь?

— Некогда, солнышко, — не оглядываясь, ответил Иван Семенович, бросая косой взгляд на дверь Глафиры.

К этой двери устремился он на цыпочках сразу же, как только Липочка, облегченно вздохнувши, устремилась под кровать к Роману. К огромной досаде ее он не спал, значит слышал что на кровати происходило. Какой ужас! Пока Иван Семенович втолковывал заспанной Глаше где и как он провел ночь, Липочка со слезами на глазах укоряла Романа.

— Видите, что вы со мной делаете, — восклицала она, имя ввиду невообразимое количество секса, неожиданно свалившееся на нее (хоть и по ее собственной инициативе).

— Сочувствую вам, — смущенно отвечал Роман. — Сочувствую, но ничем помочь не могу.

— Что мне с вашего сочувствия? — вдруг рассердилась Липочка и, топнув своей прелестной ножкой, потребовала:

— Немедленно вылезайте из-под кровати! Нам надо поговорить!

Роман заупрямился:

— Не могу, давайте так разговаривать.

— Не можете? Почему? — изумилась Липочка. — Сейчас-то вам что мешает?

— Стесняюсь.

— Стесняетесь?!!!!!

Липочка была потрясена и легко понять ее потрясение: после столь бурной ночи, казалось бы, стесняться уже и нечего, но он стесняется!

— С вашего позволения, поинтересуюсь: кого? Кого вы стесняетесь?

— Разумеется вас, — ответил Роман. — Видите ли, я в одних трусах. К тому же несвежих. Вы плохая хозяйка.

— Я плохая хозяйка? — ахнула Липочка. — Ну вы и наглец!