Первый натиск ордынцев захлебнулся, а потом сплотившиеся твердичи пробились к угорцам.

На левом краю поля боя, подле пылающих адскими кострами судов, ордынцы дрогнули и побежали. Теперь не только восставший боевой дух, но и численное превосходство оказались на стороне угорцев. Передовой отряд Орды таял, как снег на печи.

Упрям, пока его не приласкали стрелой, взлетел повыше и поспешил на подмогу остальной армаде.

— Девку убить! — неслось среди навей.

Болеслав, на миг вынув ногу из стремени, отпечатал подковку своего сапога на лбу болотника слева и мечом зарубил другого справа от себя.

Было мгновение, когда свирепый натиск нечисти мог завершиться успешно. Венды, слишком малочисленные и слишком потрепанные в неравном бою, не могли преследовать врага. Прорвав строй славян, нави пробились к княжне, однако здесь непонятное замешательство охватило их.

— Девку, девку хватай!

— Это? Это парень переодетый! Нас обманули!

О чем они? Болеслав отбил удар рослого навя и опрокинул его кулаком в подбородок. На него наседали теперь только двое противников, один больше лез на глаза, мельтешил, выгадывая время для второго. Но тот почему-то вдруг опустил меч и завопил:

— Покровитель ушел!

— Защиты нет! Бежим! — отозвались булькающие голоса слева и справа.

Но какой там бежать — поздно! Покров цепенящей тьмы распался, и отовсюду к месту боя заторопились славяне-дружинники, a из дверей посольства стали выныривать вооруженные венды во главе с Маркусом, яростно бившемся двумя мечами. Один за другим вспыхивали огни, заливая светом загудевшие улицы. Молодцы Карачая вклинились между навями и княжной, и вот уже сомкнулось вокруг нелюдей кольцо окружения.

Все было кончено в минуту. Болеслав опустил меч и протолкался к княжне:

— Жива ли, Велиславна?

Василиса, широко улыбаясь, сидела на пляшущем от волнения коне и почему-то смотрелась на себя в сечку.

— Велиславна?.. — Ошуйник вдруг замер: вся одежда на девушке была разодрана по швам!

Княжна опустила оружие в ножны и успокаивающе сказала:

— Жива-здорова, дядька Болеслав! А что одежа распоролась — не смотри, это от усердия. Довелось и мне тут мечом поработать.

— И как! — воскликнул Карачай, впервые не скрывавший возбуждения. — Я видел, как ты учил княжну приемам боя, но и представить себе не мог, что она способна на такое! Клянусь, она дралась, как сорок мужчин.

— Да будет тебе, — смутилась Василиса. — Об этом после. Маркус! — позвала она.

Помощник посла приблизился. Рубаха на груди у него было разорвана и пропиталась кровью, короткие клинки потемнели до рукоятей.

— Ты ранен?

— Только моя душа, — хрипло ответил он. — Княжна, твоя подруга была права: нас предали. Вендия брошена на растерзание… О боги!

Он выронил мечи и закрыл лицо руками.

— Маркус, что здесь произошло? — спросила Василиса, спешиваясь.

— Самое черное из всех возможных злодеяний!

— Неужели принц Лоух…

— Нет, он жив, — не открывая лица, мотнул головой Маркус. — Но Клемий Гракус мертв. И многие, многие другие достойные люди…

Голос его сорвался, и он рухнул на колени.

— Велиславна, — тронул Болеслав княжну за плечо. — Надо бы нам вернуться.

— Нет, подожди, — ответила она. — Кажется, я начинаю понимать… Эй, кто здесь начальник стражи?

К ней подошел седовласый человек с жестким лицом, иссеченным шрамами. Болеслав видел его сегодня днем, это был Угорь, старый рубака, отряженный в путешествие с принцем самим королем Вендии.

— Это я, достойная княжна, — сказал он, поклонившись.

— Помоги мне отвести Маркуса внутрь, Угорь, и расскажи, что произошло.

Начальник стражи отдал приказ воинам, они подхватили беззвучно рыдающего помощника посла и понесли в терем. Княжна последовала за ними.

— Это было колдовство, — говорил Угорь. — Я слышал о таком, но никогда не встречал даже лично видевших его и переживших. Мертвенный сон сковал людей. По счастью, оказалось, что я ему не подвержен…

Внутри царил полный разгром. Несколько навей и людей лежало в гостином зале и у двери, ведущей в ту часть терема, где располагались личные покои вождей посольства. Дверь была сорвана с петель и валялась в стороне. Ошеломленные венды (многие, судя по всему, так и не успели обнажить оружие) бродили от стены к стене или просто стояли столбом.

— Что вы толчетесь? — прикрикнул на них Угорь. — Уберите тела павших, а эту падаль снесите во двор! Где лекари? Четыре лекаря в посольстве, а раненые еще не перевязаны! Прости, достойная княжна, — обратился он к Василисе, — но этих разгильдяев надо привести в чувство.