В буфетной горел свет и повсюду были видны следы Сайфелевого пребывания: на стойке — серебряное ведерко с подтаявшим льдом; пешня, плавающая в ледяной каше, открытая бутылка ирландского виски «Бушмилл» и мокрый кружок, высыхающий на полированной поверхности. Из другой части дома до меня донеслось какое-то икание.

Я обнаружил Сайфеля в ванной. Он стоял, погрузив голову в раковину. Холодный свет освещал хозяйскую спальню, выставляя напоказ описанный Хелен хаос. Эйбель Джонсон совсем озверел перед смертью. Кровать была разнесена на куски, покрывало разодрано, занавеси с окон содраны, окна и зеркала перебиты. Перед кончиной старик боролся с самим собой, разрушая с таким трудом выстроенную жизнь.

Сайфель поднял мокрое лицо и потянулся за полотенцем.

— Не обращайте внимания. Меня стошнило. Сейчас получше. Никогда больше не буду мешать портвейн с виски. — Он содрогнулся, пряча лицо в полотенце.

Над голубой квадратной ванной в стену был вделан рисунок Обри Бёрдсли [6] , изображавший женщину с лебединой шеей, глазами змеи и волосами, похожими на сплетение тропических растений. Она была выписана до мелочей, а на вид — изящна и порочна.

— Поедем прокатимся, — сказал я Сайфелю, затягивающему узел галстука.

— Прокатимся? Куда еще?

— Расскажу по дороге. Пошли. Хватит вам красоту наводить. Не девочка все-таки...

— Минутку. Я хочу вам кое-что сказать с глазу на глаз.

Я приготовился к кулачному бою под пристальным взором бердслиевской темноволосой дамы, но Сайфель был действительно непредсказуем. Он сказал:

— Я хотел бы извиниться, чересчур много выпил, да и Хелен обрубила меня будь здоров. В общем так, я вспомнил Керри Сноу, по крайней мере, фамилию, правда, самого человека я никогда не видел. Я выдал его в сорок шестом.

— Никогда не встречаясь в жизни?

— Точно. Сказал фэбээровцам, где его найти.

— А от кого вы получили информацию?

Он колебался, давясь стыдом.

— Мне необходимо об этом кому-нибудь рассказать. Почему же не вам? Адрес этого человека мне дала Хелен. Сказала, что Сноу необходимо арестовать. Только не выдавайте меня. — Он конфузливо улыбнулся.

Механика простейшая. Сайфель отомстил Хелен за то, что она его отвергла. Я буквально ослеп от ярости. Руки чесались надавать ему по физиономии. Но волна схлынула. Я был опустошен: сомневаться в словах Сайфеля не приходилось.

«Оставлю все это на потом», — подумал я и пошел на улицу. Сайфель плелся сзади. Ветер крепчал. Над шепчущимися деревьями ходуном ходило темное небо, грозя в любую минуту опрокинуться на нас.

Черный «линкольн», раздавивший Керри Сноу, мурлыкал на дорожке. За рулем сидела Хелен. Она подвинулась, освобождая мне место, и тут же начала объяснять Ларри Сайфелю, куда мы собрались.

Большой автомобиль неуклюже карабкался по склону холма. Я яростно гнал его вперед, не жалея тормозов и покрышек на крутых поворотах. На спусках ветер затихал. Потом дорога развернулась в широком повороте, влившись в двухполостное асфальтовое шоссе, которое словно по натянутой нитке влетело в прибрежную долину, где соединилось с ведущим на север хайвеем. Я прибавил скорость до девяноста миль в час.

Сайфель сидел сзади, склонясь вперед и сопя возле моего плеча. Он наблюдал, как дорога, словно рассекая посадки апельсиновых деревьев, несется нам навстречу. У Хелен на колене лежал дробовик. Все молчали.

Еще не добравшись до отрогов гор, до Пасадены, мы увидели, как рассвет своим резцом принялся обводить контуры утесов и пиков. Автомобиль вылетел из гаснущей ночи в серое утро. На перевале я выключил фары.

Небо было скучного зеленоватого цвета, словно стоячая вода, и я мог разглядеть каждую морщинку на утесах. На обочинах и склонах гор лежали огромные заплаты грязного снега. Ветер был напоен холодом.

Хелен передернуло, и она покрепче укуталась в леопардовое пальто. Ружье скатилось с колен и грохнулось на пол.

— Осторожнее, — сказал я резко.

— Хорошо. — Она подняла дробовик с пола.

— Когда приедем, держите свою берданку так, чтобы Майнер ее не заметил. У меня пистолет в кармане, но я постараюсь обойтись без стрельбы. Ситуация такова, что применение оружия может нам так аукнуться...

Женщина не ответила. Я посмотрел на нее, и меня поразила ее бледность и мрачный угрюмый огонь в глазах, словно отражение неба. Взгляд пронизывал пустыню, чья беловатая, покрытая змеящимися дорогами, перекати-полем да торчащими тут и там кактусами, земля лежала в миле от нас. Долгая дорога по горам наконец-то завершилась, и машина с ревом взбила тяжелую пыль пустыни.

Увидев впереди перекресток, я снизил скорость.

— Отсюда налево, — сказала женщина. — Осталось миль пять... Господи, как я ненавижу это богом забытое место! Здесь не может жить человек! Как уныло и мерзко...

— Я так понял, что зиму вы проводили здесь?

— Да. Эйбель вечно таскался сюда. Я не могла отнять у него эту радость. Ему здесь нравилось: напоминало дни его молодости, когда он был охотником на оленей.

— Но Фреду Майнеру не под силу находиться в пустыне, так?

— Именно. Он не выносит сухой воздух. Как странно, что все это время он находился здесь у нас под носом. Вы еще как-то назвали это... Принцип: «В последнюю очередь»?