Шрифт:
Взяв новые стопки книг, Миллисент покинула библиотеку. Это была уже третья попытка подобрать книгу, отвечающую взыскательным литературным вкусам графа. Каждый раз капризный пациент находил предлог, чтобы раскритиковать ее выбор. Но Миллисент упорно искала книгу, которая показалась бы интересной ее мучителю и в то же время нравилась ей самой.
Слуги при виде хозяйки бросались врассыпную, но Миллисент подозревала, что они прячутся где-то неподалеку и подслушивают. Она заметила, что их с Лайоном разногласия уже успели стать захватывающим развлечением для прислуги.
Когда Миллисент вернулась в апартаменты мужа, слуги уже усадили графа в кресло возле окна.
– А вот и я, – торжественно объявила графиня, выкладывая книги на стол. – В этих сочинениях вы не найдете никакого изъяна.
Лорд Эйтон надменно поднял голову, его голубые глаза вспыхнули огнем. Стараясь побороть волнение, Миллисент уселась в кресло и взяла в руки первый том.
– «Расселас, принц Абиссинский» доктора Джонсона. [2]
– Можете сжечь эту отвратительную книгу, я отказываюсь слушать ее.
2
Сэмюэл Джонсон (1709–1784), английский писатель и лексикограф, автор Словаря английского языка (1755).
– Но почему?
– Автор этой книги оскорбил шотландский народ, приравняв нас всех к лошадям.
– К лошадям?
– Нуда. Взгляните на досуге на определение слова «овес» в его словаре.
Миллисент в сомнении посмотрела на книгу Джонсона, не зная, верить или нет утверждению графа, отложила ее в сторону и раскрыла другой том.
– Ладно, вот книга, написанная шотландцем. «Сочинения Оссиана, сына Фингала» – старинная эпическая поэма. Говорят, захватывающее чтение.
– Ее автор, Джеймс Макферсон, [3] самый настоящий мошенник, потому что состряпал книгу из древних кельтских сказаний. Что там у вас еще?
3
Джеймс Макферсон (1736–1796), шотландский писатель. Свои обработки кельтских преданий и легенд выдал за подлинные песни легендарного воина и барда Оссиана.
Сердито покосившись на Эйтона, Миллисент отложила книгу и взяла в руки следующую.
– Лоренс Стерн, [4] «Жизнь и мнения Тристрама Шенди».
– Да никогда! Вы только откройте ее. А теперь попробуйте найти хотя бы одну страницу, которая не была бы испещрена рядами звездочек и черточек, не пестрела бы нарисованными от руки диаграммами и другой чепухой. Совершенно непонятно, зачем автору понадобилась вся эта глупость. И вы называете это романом? Книга состоит из разбросанных мыслей, скомканного сюжета (если вы вообще сумеете его там найти). Да и большая часть событий происходит в воображении дубиноголового персонажа. Дайте мне настойку опия или начинайте читать эту книгу. Результат будет тот же.
4
Лоренс Стерн (1713–1768), английский писатель, представитель сентиментализма.
– Ладно, – сказала Миллисент, откладывая и этот том. – Но хочу заверить вас, милорд, что в следующей книге вам не к чему будет придраться. Так и знайте. «Подражания Горацию» мистера Поупа. [5]
Лайон надменно ждал продолжения.
– Вы, должно быть, шутите.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ваш Поуп был всего лишь жалким озлобленным карликом.
– Простите?
– Я отказываюсь слушать что бы то ни было, написанное подобной личностью.
5
Александр Поуп (1688–1744), поэт, представитель английского классицизма.
– Вы имели в виду его рост или характер… – Миллисент бросила гневный взгляд на Эйтона и поднялась с кресла. – Впрочем, не важно. Я даже не хочу этого знать. Вы читаете, чтобы узнать что-то новое и получить пищу для ума, или же предпочитаете глумиться над писателями и унижать себя, выискивая мелочи, не имеющие никакого отношения к этим великим творениям?
– Не понимаю, почему вы делаете из этого трагедию? Я просто пытаюсь выбрать подходящую книгу для чтения. Вот и все, – холодно заметил Эйтон. – Вы могли бы просто спросить меня, что бы мне хотелось почитать.
– О, как же я могла об этом забыть? Умоляю, скажите, что бы вам хотелось почитать, милорд?
– Откуда мне знать, какие книги у вас есть. Что у вас есть еще?
Леди Эйтон поняла, что они снова вернулись к тому, с чего начинали два часа назад. Она станет перечислять книги, а Лайон будет находить недостатки.
Она знала, что нужно срочно занять изощренный ум графа, пока он не довел ее до сумасшествия. Миллисент начала читать «Расселаса». Если Эйтон – типичный представитель шотландского народа, то доктору Джонсону не откажешь в проницательности. Только, должно быть, он подразумевал не лошадей, а мулов.
Глава 11
Утро начиналось, как всегда, скучно. Время тянулось медленно. Лайон осыпал проклятиями слуг, помогавших ему одеться. Джон, похожий на черепаху, и его приятель Уилл, напоминающий огородное пугало, застыли, выпучив глаза от изумления, когда лорд Эйтон кричал на них за то, что они посмели явиться к нему в «деревенской» одежде, а не в ливреях. Бедняги оправдывались, сбивчиво бормоча, что таково распоряжение хозяйки. За завтраком Лайон постоянно ворчал на Гиббза и отказывался от пищи.