– Ши дин льда сесте 137

В ответ Олд Шеттерхэнд громко объявил:

– Наш брат отбросил мысли об убийстве. Он победит своего врага, но не прольет ни капли крови.

– Уфф, уфф, уфф! – воскликнули апсарока.

Раскатистый Гром на слова Олд Шеттерхэнда ответил с презрением:

– Ваш брат обезумел от страха. Его муки будут недолгими!

Он шагнул вперед, и дерево перестало разделять противников. Зажав нож в кулаке, апсарока буквально пожирал Виннету хищным блеском своих глаз. Но тот, казалось, не обращал на него никакого внимания, а с демонстративным равнодушием глядел куда-то мимо, а его лицо было таким спокойным и неподвижным, словно речь сейчас шла вовсе не о его жизни. Но Олд Шеттерхэнд хорошо знал, что каждый мускул и каждое сухожилие его друга и брата напряжены до предела; Виннету в любой миг готов отразить нападение.

Недалекий апсарока попался в сети, расставленные хитроумным апачем. Решив, что пора действовать, Раскатистый Гром внезапно – как ему казалось – подскочил к Виннету и уже занес руку для смертельного удара. Но, вместо того, чтобы отступить, апач присел и молниеносно ткнул своего соперника рукоятью ножа точно в подмышечную впадину. Этот не только рискованный, но и очень сильный и ловкий, прием удался: опешивший апсарока отлетел назад и выронил нож. Виннету тут же бросил свой и услышал крик краснокожего – похоже, у того была вывихнута рука. В следующий миг вождь апачей нанес кулаком противнику резкий и сбивающий с ног удар «под ложечку», после чего апсарока свалился навзничь, да так и остался лежать на спине с повисшей вдоль ствола рукой.

На мгновение Гром был ошеломлен, всего лишь на мгновение! Но этого времени хватило апачу с лихвой. Подхватив с земли свой нож, он молниеносно перерезал свой ремень и склонился над врагом.

– Ты понял, что проиграл? – спросил Виннету.

Поверженный не ответил. Он тяжело переводил дыхание, задыхаясь то ли от полученного удара, то ли от бессильной ярости и смертельного страха.

Все произошло так быстро, что многие не уследили за движениями Виннету. В кругу стояла мертвая тишина, а когда маленький саксонец хотел выразить ликование восторженным «ура!», Олд Шеттерхэнд жестом заставил беднягу запнуться на полуслове.

– Бей! – приказал апсарока, устремив свой взгляд, полный жгучей ненависти, на склонившегося над ним апача. Сказав это, он закрыл глаза.

Виннету поднялся, перерезал ремень побежденного и произнес:

– Вставай! Я обещал не убивать тебя и сдержал слово!

– Я не могу теперь жить! Я побежден!

Тут к поверженному подошел Ойт-э-ке-фа-вакон и грозно приказал:

– Поднимайся! Тебе дарят жизнь, ибо твой скальп не имеет никакой ценности для победителя. Ты вел себя как мальчик. Но здесь еще стою я! Храбрец, Ищущий Лекарство, будет бороться с вами! Я одержу победу оба раза, а когда мы станем делить скальпы врагов, ты уйдешь к волкам прерий и будешь жить с ними. Возвращаться в твой вигвам тебе запрещено!

Раскатистый Гром поднялся и тут же схватился за свой нож, валявшийся рядом.

– Великий Дух не хотел, чтобы я победил, – произнес он с горечью в голосе, – но к волкам я не пойду! Вот мой нож. Он покончит с моей жизнью! Я не хочу принимать ее в дар. Но сначала я посмотрю, сумеешь ли победить ты.

Пристыженный воин медленно удалился из круга, присев в траве неподалеку. Несомненно, последние слова он произнес, вполне отдавая себе отчет в их серьезности, – позор побежденного ему одному было не пережить!

Никто из соплеменников не удостоил его даже взглядом. Все их надежды сейчас были отданы предводителю, который, опершись мощным торсом о ствол, сказал Олд Шеттерхэнду:

– Иди сюда, бросим жребий!

– Я никогда не бросаю жребий, – ответил тот. – Пусть мне привяжут правую руку.

– Пусть будет так, если ты хочешь умереть быстрее.

– Я не тороплюсь. Просто мне кажется, что твоя левая рука слабее правой. Я не нуждаюсь ни в каких преимуществах. Ты ведь когда-то был ранен.

Охотник указал взглядом на левое плечо краснокожего, через которое проходил широкий шрам. Но его противник не смог оценить благородного жеста; он смерил белого взглядом величайшего удивления и ответил:

– Ты решил оскорбить меня? Или хочешь, чтобы твои воины говорили потом, что я не убил бы тебя, не окажи ты мне милость? Я требую, чтобы ты бросил жребий вместе со мной.

– Ну хорошо, я готов.

Жребий был брошен, и все равно Олд Шеттерхэнду выпало привязывать правую руку. Вскоре оба стояли друг напротив друга, готовые к схватке. У всех без исключения белых, увидевших в этот момент лоснящиеся от напряжения вздутые мускулы великана, от страха за Олд Шеттерхэнда замерло сердце.

Но тот, как и его друг Виннету до того, сохранял удивительное спокойствие, во всяком случае, внешне.

– Можешь начинать, – повелительным тоном проговорил апсарока, поигрывая бицепсами. – Я разрешаю тебе нанести удар первым. Три удара я отражаю, а потом ты падешь от моей руки.

Олд Шеттерхэнд улыбнулся. К всеобщему удивлению, он воткнул свой нож в липовый ствол и ответил:

– А я отказываюсь от этого оружия. Но ты все равно будешь повержен при первой же атаке. У нас нет времени, чтобы вести долгую игру. А потому будь внимательнее, я начинаю!

Охотник поднял кулак, будто готовясь к удару, и прыгнул навстречу противнику. Тот решил, что белый атакует, и тотчас взмахнул ножом. Но белый, быстрый, как мысль, вдруг отступил, и острое лезвие, подобно молнии, промелькнуло перед его лицом, с шумом рассекая воздух. Рука апсарока по инерции ушла далеко влево. Еще одно едва уловимое движение Олд Шеттерхэнда, и его жесткий кулак с силой молота ударил противника справа в висок. В следующий миг гигант пошатнулся и рухнул на землю.