— Ну, как ты? — спросил Макс.

Юлька едва переводила дух. Еще минуту назад чувствовала она себя ужасно, а теперь все куда-то исчезло. Теперь ей было только стыдно за то, что ее стошнило в присутствии мужчин и она не выдержала роль «железной леди».

— Со мной все нормально, — ответила она, выпрямляясь и усаживаясь в прежней позе. — Продолжим!

Макс уважительно кивнул и встал за спинкой ее стула, не решаясь отходить дальше. Адвокат выпил воду сам и с ненавистью взглянул на девушку. Видно было, что он на пределе и едва выносит ее присутствие.

— Нам не о чем больше говорить, — сухо заметил он. — Вы высказали все свои домыслы, поделились тем, что услышали от Сергея.

Больше вам сказать нечего? О, вы же еще собирались сдать меня милиции! Вы непременно хотите меня засадить? — продолжал адвокат, не услышав ответа.

В кабинете воцарилась полная тишина, нарушаемая только поскрипыванием пола в коридоре, — за дверью топталась Елена Александровна, полная праведного гнева. Однако войти и выкинуть из кабинета этих двух наглецов она не решалась. Она поочередно трогала разорванную блузку, прическу и опухшую щеку и вспоминала, как страшно замахнулся на нее сын… Он замахивался три раза, и все три удара попали в цель. Потом он сорвал с себя свадебный цветочек, заботливо вдетый в петлицу матерью, бросил его ей в лицо и убежал. Она догнала сына уже во дворе, когда он садился в машину. Не повернув в ее сторону головы, он хлопнул дверцей и уехал неизвестно куда. Женя до сих пор не вернулся, и мать не находила себе места.

— Я обращаюсь к вам, Юля! — Адвоката начинало беспокоить ее молчание. — Вам хочется, чтобы все в конце концов оказались в тюрьме?

— Это дурной тон, — подала наконец она голос. — Тем более что виновность Сергея Павловича несомненна, а ваша пока труднодоказуема. Испортить жизнь вам я могу. Посадить вас — пока нет. Я не обольщаюсь. Не так глупа, как вы думаете.

— Чего же вы хотите? — потеряв терпение, снова повысил голос адвокат. Макс вспыхнул.

— Не смейте кричать! — заорал он. — Вы забываете о ее положении!

— Макс, не надо! — Не глядя на него, она протянула руку через спинку стула и пожала его локоть. — Ему это не слишком интересно, верно, Николай Степанович? Что еще имеет значение, кроме старых долгов, неполученных денег и баллистической экспертизы?

Адвокат вычленил из сказанного ею «баллистическую экспертизу» и уцепился за нее:

— Экспертиза? Его виновность доказана?

— Полностью, — кивнула Юлька. — Молитесь, чтобы он вас не сдал. Иначе он сможет доказать и все остальное.

— Я не участвовал в этом. — Он выставил вперед ладонь. — Не приплетайте меня к убийству.

— Вы меня не интересуете, — ответила Юлька, с отвращением встречая его взгляд. — В конце концов, я поступлю с вами так, как сочту нужным. Ваши оправдания мне нужны как рыбке зонтик. Если Сергей Павлович ничего о вас не скажет, я скажу сама.

— Чего вы добиваетесь? — Адвокат смотрел на нее остановившимися, замученными глазами.

Она вдруг увидела, какой он старый. — А… — протянул вдруг он. — Понятно. Вы хотите денег? От меня?

Юлька не нашлась, что ответить, и адвокат язвительно продолжал:

— Уже научились вымогать! Недолго же вы стеснялись! Не отходя от кассы, так сказать!

Как только узнали, какую информацию вы можете мне продать, — сразу примчались, невзирая ни на что! Да разве для вас самих деньги не важнее, чем…

— Мерзавец! — спокойно сказал Макс, не повышая голоса, но Николай Степанович его услышал.

— Что?! Щенок! Паскудник! — Его губы побелели и затряслись. — Ты со своей девкой явился сюда, чтобы вытащить из меня деньги!

Теперь я все понял! Да вам даже выгодно было, что она залетела! Теперь будете ходить ко мне с животом и шантажировать меня! А откуда я знаю, от кого этот ребенок?! Может, от тебя, а?!

Юлька дернулась, чтобы вскочить и убежать, но пальцы Макса впились ей в плечо и удержали на месте. А слова, которые он произнес довольно спокойным, против ожидания, голосом, просто пригвоздили ее к стулу. А сказал он следующее:

— Вы совершенно правы, Николай Степанович. Ребенок — мой.

«Он рехнулся!» — только и подумала Юлька. Адвокат же просто оцепенел. Некоторое время он молча смотрел на них, хватая воздух открытым ртом, и только потому него вырвалось несколько слов:

— А… Что же… А когда…

Макс почти весело объяснил ему:

— Давно уже, Николай Степанович. Просто она не знала и была введена в заблуждение тем происшествием, которое случилось здесь, в вашей квартире. Изнасилование, так это, кажется, называется?

— Гм, — прокашлялась Юлька. Говорить она не могла. На миг у нее появилась абсурдная, сумасшедшая мысль: а что, если Макс прав и она только была введена в заблуждение? Но, прогнав эту мысль как невероятную, она остановилась на том, что Макс, выдавая себя за отца ребенка, преследует какие-то свои цели. И тут же убедилась в этом. Макс надулся и заявил: