Принц-деспот наверняка уже мог говорить. Но молчал, только смотрел. И почему-то смотрел на меня.

— Он нам нужен, — сказала я. — Он нужен Оберону.

— У вас только три принца! — Максимилиан привстал. — А надо пять! Обещание всё равно не будет исполнено. А если Принц-чума нас догонит…

— Будет четыре, — проворчал Уйма.

— Не будет никого!

Максимилиан замолчал и грустно взялся за голову.

Принц-саламандра, кажется, заснул, лёжа грудью на мерцающих угольях. Принц-пленник задремал, растянувшись на траве. Ему снились кошмары — он вздрагивал, бормотал, ноздри его раздувались. Возможно, во сне он слышал тот самый запах, что не давал мне покоя.

Принц-деспот глядел на меня. Чтобы не доставлять ему такого удовольствия, я обошла вокруг костра и подсела к Уйме.

— Ну… ты как?

— Хорошо, — людоед приподнял веки. — Нам надо добыть телегу и лошадей.

— Где?

— Где хочешь. Пошли Макса. Он добудет.

Некромант спал, по-детски подложив под щеку кулачок.

— Уйма… — я запнулась. — Что там было? Откуда он взялся?

Он без объяснений понял, о ком я спрашиваю.

— Мы сражались. Вернее, это они сражались — муравьи, а мы только шли за ними и помогали. Эти стражники — отважные ребята, они скоро догадались жечь их огнём, обливать водой. Но муравьёв было много. Как песка на нашем острове. Мы вломились в тронный зал… И тогда Мастер-Генерал вдруг упал. Я не знаю, как это возможно, но его убили.

— Его не убили! Он предатель!

И я рассказала Уйме о том, что видела в подземелье. Как начальник стражи прибежал за помощью, и как Мастер-Генерал встал в другом своём теле и собрался вести наших врагов на последний бой.

Уйма долго молчал.

— Если бы они сошлись лицом к лицу… — начала я.

— Так не бывает. Он один, только один живой Мастер-Генерал. Наш упал и умер. Тот, другой, поднялся.

— Он нас предал.

Уйма ничего не сказал.

— Что было дальше? — снова спросила я.

— Генерал упал. Муравьи разбежались. Стражники всё ещё боялись и орали, и кидались факелами, а мы с саламандрой ещё наступали и теснили их, но очень скоро стало наоборот. Мы оказались вдвоём против трёх десятков…

— А Максимилиан?

— Он исчез, как только Генерал грохнулся. Сообразительный мальчишка.

— Он меня спас.

— Да… А в ту минуту я подумал — всё, Уйма, предстоит тебе пить пиво где-то в посмертных чертогах, если, конечно, и туда не пробрались ещё негодные некроманты. И тогда…

Уйма замолчал.

— Что?

— Он пришёл.

— Как?

Уйма снова прикрыл глаза:

— Я не заметил. Было тесно — и вдруг стало пусто. А он уже сидит на троне. Я не знал, кто это, но когда увидел их синие от страха рожи…

Я содрогнулась. Потёрла нос, чтобы прогнать воображаемый запах.

— Ты храбро с ним говорила, — сказал Уйма.

И снова сделалось тихо.

— Уйма, — начала я еле слышно. — Теперь я понимаю, почему Оберон не пускал меня за Ведьмину Печать и сам не хотел идти. Теперь я поняла.

Людоед облизнул пересохшие толстые губы:

— Почему?

— Вот хотя бы эти муравьи. Они жили себе спокойно в своих муравейниках. И вот пришли мы с Мастер-Генералом и погнали их вперёд непонятно зачем, чтобы они кусали людей, а их за это жгли факелами…

— Муравьи, — бросил Уйма с презрением. — Нашла, кого жалеть.

— Для некоторых что муравьи, что люди. Лишь бы приказ выполняли.

Уйма мельком глянул поверх костра в ту сторону, где лежал связанный Принц-деспот.

— Это очень подлый мир, — я перевела дыхание. — А Оберон не хотел, чтобы ради него совершалась подлость.

— Подлость? — Уйма приподнялся на локте. — Ты спасла Принца-пленника! Ты…

— А что будет с Принцем-саламандрой? — я понизила голос. — Он поругался с отцом ради рыжей невесты! А где она, эта невеста? Может, вместо невесты теперь всем будет чума?

Уйма свёл брови, но ничего не сказал.

— А Мастер-Генерал? — продолжала я. — Может быть, я убила его насовсем!

— Невелика беда. Оживёт в другом теле.

— А все те люди, которых вы положили при штурме? Они оживут?

Я замолчала. Принц-саламандра спал, подрагивая от холода. Костёр совсем догорел.

— Ты говоришь не как воин, а как девчонка. Замки всегда штурмуют и всегда защищают. Ради великой цели…

— Вот именно. А Оберон не хотел быть этой самой «великой целью». Этим он отличается от всех. И от тебя, и от меня.

Уйма задумался. На чешуйчатом трико Принца-саламандры выступили капельки росы. Завозился Максимилиан, сел, почесал растрёпанную белобрысую голову:

— Уже? Уже идём?

И снова упал сонный.

— Уйма, — сказала я жалобно. — Как я буду смотреть в глаза королю? Мы столько всего натворили… а пяти принцев всё-таки не нашли.