Соллю случалось тысячи раз проходить мимо попрошаек, проходить не глядя и не задерживаясь; однако забытый на пустынной улочке старик с протянутой в пространство ладонью чем-то задел Соллево сердце: возможно, смиренным терпением, а возможно, самой обречённостью своей. Руки Солля сами собой потянулись к кошельку; среди всего его состояния было две золотых монетки, десяток серебряных и десяток медных. Эгерт выбрал медяк и, превозмогая робость, шагнул к старику, намереваясь опустить денежку в чёрную сухую ладонь.

Нищий пошевелился; в дебрях седых волос загорелись два глаза, и по улице разнеслось неожиданно громкое, пронзительное:

— Бла-агода-арстви-и-е-е…

В ту же секунду сухая рука схватила Солля за запястье, да с такой силой, что Эгерт невольно вскрикнул.

Откуда-то из подворотни вынырнул, как призрак, здоровенный молодчик с красным, деловитым лицом мясника. Нищий с необыкновенной ловкостью пробежался свободной рукой по Эгертовой одежде, вцепился в кошелёк и сдёрнул его с пояса — похоже, старец был вовсе не так уж стар. Кошелёк со звоном перелетел в руки его компаньона, и только тогда Эгерт, обмерший от страха, в панике попробовал вырваться.

— Ш-ш-ш… — в руках у молодчика неведомым образом оказался широкий ржавый нож. — Тихо, ш-ш-ш…

Эгерт и не мог кричать — в горле у него пересохло, а грудь, сдавленная спазмом, не могла набрать воздуха. Молодчик ловко накинул ему на шею верёвку, одновременно заламывая руки назад — даже младенцу ясно, что в городе ограбленного лучше удушить, чтобы не опознал при случае. Солль забился — но слабо, очень слабо, парализованный страхом.

Верёвка на шее дёрнулась; откуда-то раздался топот ног и резкое: «Стоять!» Голову Солля пригнули к земле, потом он внезапно почувствовал свободу, рванулся, выпрямился; нищий, за которым волочился истлевший плащ, и сообщник его бегом удалялись по улочке, и топот кованых каблуков бился между глухих стен. Вот они скрылись за углом — и топот стал глуше, пока, наконец, не стих совсем.

В двух шагах на мостовой валялись верёвка и несчастный Эгертов кошелёк. Солль стоял, не в силах сделать и шага. Чья-то рука подняла кошелёк с камней и протянула владельцу:

— Это ваш, не так ли?

Перед Соллем стоял невысокий, достаточно молодой человек в сером плаще с капюшоном. Эгерт невольно вздрогнул, узнав одеяние братства Лаш; чуть улыбнувшись, служитель священного привидения откинул капюшон со лба.

Теперь, когда лицо незнакомца полностью открылось, в облике его не осталось ничего зловещего или пугающего. Это был просто прохожий, и глаза его, серо-голубые, как у самого Эгерта, смотрели сочувственно:

— Это очень опасно… С полным кошельком нельзя забредать в безлюдные переулки, как же вы, молодёжь, неосторожны…

Прохожий сказал «вы, молодёжь», хотя сам был старше Солля не более чем на несколько лет.

— Они… ушли? — спросил Эгерт, будто не веря глазам.

Прохожий улыбнулся:

— Я спугнул их… Городские разбойники коварны и трусливы, а я, как видите, — он тронул свой капюшон, — обладаю некоторым авторитетом…

Прожив несколько месяцев в городе, Эгерт отлично понимал, что вид серого одеяния действительно способен обратить в бегство пару, а то и целую шайку разбойников. Он поспешно кивнул, не находя слов благодарности; с ободряющей улыбкой служитель Лаш снова протянул ему звякнувший кошелёк.

— Это ведь всё, что у меня есть… Спасибо… — побормотал Эгерт, будто оправдываясь.

Прохожий кивнул, принимая благодарность:

— Деньги — не самое ценное… Вас могли убить.

— Спасибо, — горячо повторил Солль, не зная, что делать и что говорить дальше. — Вы… спасли меня, я, право, не знаю, как и благодарить.

Служитель Лаш рассмеялся — беззвучно, заразительно:

— Не стоит… Честные люди должны выручать друг друга, иначе мошенники и негодяи сживут их со свету… Моё имя — Фагирра, брат Фагирра… А вы — горожанин?

Следуя традициям вежливости, Эгерт представился. Услыхав об университете, Фагирра выразил удовлетворение:

— О да, достойное место для достойных молодых людей… И каким же наукам вы отдаёте предпочтение?

Эгерт смешался и выдавил наконец, что интересуется прежде всего историей. Фагирра понимающе кивнул:

— История, пожалуй, и есть самая интересная из всех наук… Старинные сказания, книги о воинах, героях, правителях, магах… Кстати, мне думается, что именно почтенный декан Луаян привил вам такую любовь к своему предмету?

Теперь обрадовался Эгерт — как, господин Фагирра знает господина декана?

Служитель Лаш мягко поправил Солля: во-первых, его следует называть брат Фагирра, а во-вторых, сам он не имел чести быть знакомым с деканом; впрочем, слух о мудрости господина Луаяна давно уже вышел за пределы университетских стен.

Они давно уже приятельски беседовали, прогуливаясь из переулка в переулок. Соллю казалось странным, что он вот так, запросто, разговаривает с человеком в сером плаще. До сих пор воинство Лаш представлялось ему страшноватым, недоступным для простых смертных сообществом; поколебавшись, он признался в этом своему новому знакомцу, вызвав тем самым приступ Фагиррового веселья.