Шрифт:
— Мне Кощей под пытками рассказывал, — шепотом сообщил Илье Колупаев, — и про место это, и про чудеса неслыханные.
— А может, соврал он?!! — усомнился Муромец.
— Под угрозой чесночной похлебки? — рассмеялся кузнец. — Я бы враз кровососа ею накормил, коль заметил бы, что врет мне все.
При ближайшем рассмотрении холм оказался песчаным, а голова…
— Ешки-матрешки!.. — прохрипел Муромец, изумленно тараща глаза. — Да она ведь живая!
— Конечно, живая! — подтвердил кузнец. — Это и есть Мудрая Голова!
Мудрая Голова, судя по всему, дремала.
Венчал ее дивной красоты боевой шлем. На лице Головы имелась буйная растительность: длинные усища и борода, полностью скрывавшая шею или то, что там у нее (Головы) от шеи осталось.
— Говорят, славный был витязь, — сообщил Степан. — Из народа велетней, проживающих на севере. Вот, забрел на Русь и головушку свою здесь сложил.
— Дык енто еще ухитриться надо! — покачал головой Муромец, дивясь диву дивному.
— Говорят, что его сам князь Змей Змеевич… того… — добавил Колупаев. — Одолел в равном бою.
— Чудно, — выдохнул Илья, рассматривая трепещущие ноздри обезглавленного великана.
Голова безмятежно дышала, ноздри с шумом засасывали в себя воздух и с таким же шумом выталкивали его наружу. Пахло от Мудрой Головы, как ни странно, медовухой.
«Хорошо, что повозку с Буцефалом мы оставили далеко отсюда, — подумал Степан, легонечко дергая Мудрую Голову за левый ус. — То-то конячка бы испужалась, удар Буцефалушку бы на месте и хватил!»
Главная причина, по которой богатыри оставили повозку в стороне, была в том, что к Мудрой Голове (как говаривал Кощей) следовало подбираться в полной тишине и не дай бог разбудить ее раньше времени. В противном случае голова начинала страшно ругаться и плевать в незваных гостей едкой слюной.
Ясное дело, не любил обезглавленный великан непрошеных гостей. От того, наверное, не любил, что те вопросов слишком много ему задавали. Вот и оборонялся, бедняга, как мог. А плевок такой громадины… страшно и подумать.
Мудрая Голова не просыпалась.
Кузнец дернул за ус сильнее.
Голова шевельнула бровями, подвигала мясистым носом и сладко зевнула.
— Если сейчас чихнет, — предупредил Колупаев, — то нам звездец.
Муромец тут же воткнул в песок длинное копье и крепко за него ухватился.
— Не поможет, — кисло усмехнулся Степан.
Но Мудрая Голова не чихнула.
Открыв правый глаз, она с неудовольствием уставилась на двух посмевших потревожить ее сон незнакомцев.
ГЛАВА 5
Мудрая Голова да Навьи колобки
— Тю! — сказал обезглавленный великан. — Опять эти полурослики, никакого спасу от вас, хоббитов, нету.
— Чего-чего? — переспросил Колупаев.
— Как ты нас, тыква тухлая, назвал?!! — грозно прорычал Илья Муромец.
Мудрая Голова тут же набрала в рот побольше слюны, но плюнуть все-таки не решилась. Уж больно близко богатыри находились. Плевок не только на них, но и на бороду наверняка попадет.
А что может быть хуже обслюнявленной бороды?
Ну, наверное, обслюнявленные усы.
— Мы к тебе за дельным советом пришли, — без обиняков объявил кузнец.
— Ну еще бы! — буркнула Мудрая Голова. — Вы за другим ко мне и не ходите. Нет чтобы просто поболтать о том о сем: о погоде, например, о делах государственных, о скором Общероссийском Вече.
— Кончай трепаться, — выкрикнул Муромец. — У нас времени мало! Будешь пустословить, правый глаз выколю!
И Илья зловеще потряс над головой булатным копьем.
— Ишь ты, — усмехнулась Голова, — не успел на холм забраться, как уже угрожает глаз выколоть. Уж не великий ли русский богатырь Илья Кретинович Муромец ко мне заявился?
— Он самый, — подтвердил Муромец, явно не обратив внимания на чудное отчество.
— А подвиги ты свои, значит, во сне совершал? — с еще большей издевкой поинтересовалась Мудрая Голова.
— Каком таком сне?
— Летархицком!
Илья сконфуженно притих.
— Значит, тебе известна наша беда? — спросил Колупаев, с недоверием поглядывая на лукавый прищур обезглавленного гиганта.
— Понятное дело, известна! — подтвердила Голова. — Мне вообще все известно, что в Руси вашей происходит. Недаром торчу на высоком холме — окрестности обозреваю, ушами слушаю, обо всем ведаю.
— А ну-ка… — ухмыльнулся Муромец, желая проверить хвастающегося великана. — Скажи-ка мне, любезный, что я ел давеча на обед?