Этот щекотливый пункт в биографии маршала обстоятельно рассматривался на предварительном следствии. Но лицемерно-восхваляющие борзописцы всегда его трусливо обходили. На вопрос наложено самое настоящее «табу». А почему, собственно говоря?! Надо его рассмотреть, собрать необходимые данные и доказательства, опубликовать их для всеобщего сведения и поставить на обсуждение.

В настоящее время известно, что вполне определенные подозрения, а потом и уверенность возникли у следователей НКВД и политического руководства страны на основе двоякого рода данных. К наиболее существенным относились данные, связанные с передачей немецкой разведке оперативного плана будущих военных действий и, естественно, плана мобилизации, который всегда тесно связан с первым. Менее существенными, по сравнению с предыдущим, выглядели подозрения относительно давности шпионских связей. Источником этих подозрений являлся тот факт, что в Первую мировую войну будущий маршал, оказывается, находился в немецком плену!

Казенные биографы очень не любят этого момента в жизни маршала и стараются его всячески загримировать, отделываясь беглой скороговоркой. Напрасно! Надо выяснить, наконец, что же за подобным эпизодом скрывается! Известные нам факты таковы. Тухачевский отбыл с полком на фронт в сентябре 1914 г. За 6 месяцев пребывания на фронте получил орден. И уже через 6 месяцев оказался в плену (19.02.1915). Таким образом, его доблестные военные подвиги на фронте длились всего шесть месяцев, а все остальное время Первой мировой войны (по август 1917 г.), то есть почти три года, он находился в безопасном удалении от войны.

Не станем здесь разбирать, как он попал в плен (этот вопрос мы разбираем в другом месте). Посмотрим лучше, что Тухачевский делал в плену и как он из него освободился.

Попав в плен, Тухачевский, как утверждают, несколько раз делал попытки бежать. Но, видимо, не очень настойчивые и хорошо продуманные: ибо что была за охота снова лезть в окопы, подставлять голову под снаряды и пули, кормить своею кровью проклятых вшей?! Важно было лишь создать о себе определенную легенду на будущее — о своей непримиримой патриотичности и верности присяге. А потом позволить себя поймать и вернуть на прежнее, вполне безопасное место!

Никаким наказаниям за эти побеги Тухачевский не подвергался: его не избивали, не заковывали в кандалы, не сажали в карцер, не морили голодом. Об этом никто не говорит. Правда, после нескольких попыток «побега» немцы, которым это, видимо, надоело, отправили его в форт № 9 крепости Ингольштадт, где часовых имелось не меньше, чем пленных, где содержались особо беспокойные элементы. Но не следует думать, что там существовал какой-то уж зверский режим! Ничего подобного! Режим в крепости отличался неслыханным либерализмом и не походил на тот, что существовал в российских тюрьмах и лагерях! Во-первых, пленных не гоняли на принудительные работы, во-вторых, существовала регулярная связь с волей, систематически передавались посылки (часто даже роскошные!), которые немцы не отбирали, в-третьих, пленным не запрещалось собираться и устраивать праздники! Генерал-лейтенант А.В. Благодатов, который во времена молодости тоже находился с Тухачевским в плену, вспоминает: «В день взятия Бастилии мы собрались в каземате французских военнопленных. На столе появились бутылки с вином и пивом, полученные к празднику нашими французскими друзьями. Каждый стремился произнести какой-нибудь ободряющий тост. Михаил Николаевич поднял бокал за то, чтобы на земле не было тюрем, крепостей, лагерей». (Маршал Тухачевский. Воспоминания друзей. М., 1965, с. 23.)

Естественно, в таких условиях пленные чувствовали себя достаточно вольготно. И вели себя соответственно. Тот же Благодатов вспоминает: «Всех нас объединяло стремление к побегу. Никто не утратил чувства человеческого достоинства. При стычках с администрацией мы выступали дружно, сплоченно, сообща отстаивая свои интересы. Тем не менее, как и в каждом коллективе, у нас были люди наиболее деятельные и люди, отличавшиеся наименьшей активностью. К первым неизменно относился Михаил Николаевич Тухачевский. Он буквально покорял своих товарищей по несчастью жизнелюбивостью и дружелюбием. Военнопленные всегда были готовы пойти за ним на любое самое рискованное дело.

Вспоминается наша демонстрация против нового коменданта форта. Он отменил проверку по казематам и приказал нам для этой цели выстраиваться на площадке. Мы не выполнили его приказ. Комендант вызвал караул, дал команду — зарядить винтовки. В ответ раздались свист, улюлюканье, выкрики. Французы запели «Марсельезу». Побоявшись, как видно, что пленные набросятся на караул и произойдет драка, комендант махнул на все рукой и ушел. М.Н. Тухачевский был одним из зачинщиков этой демонстрации». (Там же, с. 22-23.)

Все это, понятно, очень интересно и говорит явственно о склонности самого Тухачевского ко всяким авантюрам и господствовавшем либерализме, который такие авантюры поощрял (видите ли, комендант даже не решился дать парочку выстрелов в воздух, не то что по «бунтовщикам»!).

Следует, однако, отметить, что почтенный генерал рассказывает не обо всем. Он, разумеется, «забывает» добавить об одном важном моменте: что немецкая разведка вела свою работу среди военнопленных. Она тщательно изучала их биографии, характеры, степень умственного развития, определяла перспективы будущей военной карьеры. За отобранным контингентом устанавливалось секретное наблюдение, в том числе с помощью тайных агентов. Окончательно отобранных кандидатов отделяли от прочих, их вызывали для доверительных бесед, их всячески обрабатывали и в конечном итоге старались завербовать. Разговоры велись такого рода: