Утро-Без-Промаха, маг-зверуин, лежал на подушке из песка и хлама, принесенных водой. Его богатая одежда истлела. Его плоть съежилась, обнажая кости. Он был почти скелетом – четвероногий получеловек с огромными когтями, которые теперь некуда было втягивать, потому что не сохранились подушечки лап. Но лицо его удивительным образом уцелело: смуглое, хищное, с глубоко запавшими глазами.

Мертвый маг лежал, как и раньше, на боку, в позе спящего. Левая рука была прижата к груди, а правая вытянута далеко в сторону, будто мертвец указывал на что-то. Перстень светился.

– Мне не нужно твоего, Утро-Без-Промаха, – прошептал Развияр, невольно повторяя давние слова властелина.

Мертвец не ответил. Он лежал здесь, под землей, много месяцев, вольготно устроившись на подушке из подсыхающего песка. Он будто ждал чего-то – и теперь дождался. Своды пещеры, страшно низкие, легли Развияру на плечи, и пришел забытый страх – страх оказаться запертым в толще земли, без воздуха и света. Волосы встали дыбом.

– Мне не нужно твоего, – повторил Развияр и попятился.

Совсем рядом шумела река. Потрескивали камни – может быть, через несколько мгновений следовало ждать нового обвала. Развияра бросило в пот при мысли, что он может навсегда остаться под землей вместе с мертвецом, чье присутствие ощущалось, как холодные руки, сомкнувшиеся на шее.

– Развияр! – громко позвала Яска снаружи. Ее голос разбил наваждение. – Что там?

– Мне не нужно твоего! – в третий раз повторил Развияр. – Оставайся мертвым!

И выбрался из пещеры под небо.

Вернулась подмога из лагеря Дол-Шерта: сам бывший моряк, а с ним трое его людей с веревками и шестами. Головорезы не испытывали трепета перед мертвым магом, но Дол-Шерт знал больше, чем они, и долго молчал, когда Развияр рассказал о своей находке.

– Не надо его трогать, – заключил Развияр.

Дол-Шерт выругался.

– Время идет, секретчик. Когда мы войдем в замок?

– Завтра, – сказал Развияр.

Дол-Шерт долго его разглядывал. Ухмыльнулся:

– Ты очень уверен в себе, гекса. Если ты обманешь – я сварю тебя в котле. Мне уже приходилось такое проделывать.

– Не сомневаюсь, – сказал Развияр. – Не сомневаюсь, что приходилось.

Оползень прекратился. Река освоилась с новой линией берега, и вода пенилась вокруг камней, с виду суетливая и бессильная. На самом деле – Развияр знал – камни уже попали во власть постоянной, неутомимой, безжалостной силы, которая, слизывая в год по песчинке, прогрызает ходы в толще камня, закругляет острые углы, прячет явное и обнажает спрятанное. Вода похожа на время, подумал Развияр и улыбнулся: там, под землей, он пережил такое потрясение, что теперь его мысли были бесформенными и отвлеченными.

Он не соображал, сколько прошло времени. Люди Дол-Шерта проложили временную дорогу через провал, но вниз, в пещеру, не спускались. Яска какое-то время сидела рядом, потом исчезла. Он заметил это не сразу.

– Яска?

Двое головорезов, приставленных шпионить, поглядели на него с подозрением.

– Где девчонка?! – спросил он вне себя. – Куда вы смотрите, слепые прилипалы, глаза на заду?!

В этот момент Яска вылезла из пещеры на дне провала, остановилась и прищурилась от яркого дневного света.

Он на миг оцепенел. Потом спрыгнул вниз, почувствовал, как дрогнул камень под ногами. Снова затрещала земля; Развияр схватил Яску за плечи, готовый убить ее:

– Ты что?! Ты…

– Погоди, – она была очень бледная, нижняя губа прокушена до крови. – Помоги мне… выбраться.

С помощью головорезов он поднял ее наверх и выбрался сам. Шумела река, нежно подтачивая берег, вгрызаясь в скалу. Яска часто моргала, ежилась, прижимала к груди крепко сжатые кулаки.

– Зачем ты туда пошла? Зачем?!

– Идем, – чуть отдышавшись, она потащила его обратно вдоль берега. Головорезы отстали.

– Яска? – теперь, когда паника и ярость схлынули, Развияр ощутил новое нарастающее беспокойство. – Послушай… что?

Она кивнула – птичьим движением, будто клюнула. Разжала левую руку. Посмотрела на красную ладонь со следами впившихся ногтей. Левой ладонью разжала правую – с видимым усилием. Невыносимо сверкнул под небом бирюзовый камень.

Развияр зашатался.

– Он мне отдал, – прошептала Яска. – Я клянусь. Он мне отдал сам.