Накормив гостя, она вышла из гостиной и, вопреки своим правилам, больше не попадалась на глаза Присцилле.

После обеда девушка провела гостя в библиотеку Харальда. Карстена удивило огромное количество книг по истории Норвегии, в частности – редчайшее по полноте собрание мировых изданий сочинений Кнута Гамсуна. Но, что странно, книг о нефтедобыче не было вообще.

– Голова Харальда – вот главный справочник по этой дисциплине, – пояснила Присцилла.

– Ты прочитала все эти книги? – спросил Карстен, любуясь прекрасными переплетами за стеклом книжных шкафов из красного и вишневого дерева. – Неужели любишь читать Гамсуна? Признаться, я равнодушен к такого рода литературе. Своих проблем хватает.

– Хорошая литература – часть жизни любого человека, которого волнует что-то еще, кроме сытого желудка и туго набитого кошелька, – рассердилась на замечание молодого человека Присцилла. – У меня была далеко не щедрая на яркие события жизнь. Благодаря этой библиотеке я только разохотилась читать, а других книг на острове почти не было! От скуки пришлось выучить языки, чтобы читать то, что привозят с собой механики и матросы. Зато я сейчас покажу собрание морских лоций!

Отдельно стоящий книжный шкаф грандиозных размеров был заперт на замок, ключ от которого лежал в кармашке платья Присциллы. Легким движением девичьи руки распахнули тяжелые створки, инкрустированные перламутром и другими породами дерева. Воображение Карстена в одинаковой степени поразили как мерцающие золотом и серебром кожаные переплеты одних фолиантов, так и потрепанные корешки других книг. Что и говорить! Перед его глазами предстала настоящая сокровищница лоцманской и штурманской мудрости. Королевский яхт-клуб позавидовал бы даже малой толике подобного собрания.

– Ужас, – сказала спокойным голосом Присцилла, – все эти книги я знаю наизусть.

– Все? – переспросил Карстен.

– Почти все.

Карстен сделал пару шагов и застыл у окна библиотеки, выходящего на здание конюшни, рассеянно глядя на то, как Гертруда беседует с конюхом, прогуливающим лошадей. Он чувствовал, что за спиной у него стоит Присцилла и тоже смотрит на идиллическую сценку. Карстен ощущал дыхание девушки, запах ее волос, но почему-то робел повернуться к ней и сказать, что ему все это очень нравится.

– Мама проектировала библиотеку так, чтобы вид из ее окна побуждал к чтению серьезных книг, – тихо произнесла Присцилла.

Молодой человек в знак согласия кивнул, продолжая любоваться лошадьми. Когда он решил наконец обернуться и сказать девушке, что он о ней думает, никого за его спиной уже не оказалось.

– Поднимайтесь наверх! – раздался вскоре звонкий голос Присциллы. – Я покажу вам свою комнату!

И вновь, как и при первой встрече у лодочного сарая, Карстена поразил вид девушки, стоящей в темно-синем платье посреди спальни. Никакая она не простушка, а подлинная красавица, подумал он.

– Смелее проходите, – улыбнулась Присцилла. – Что толку торчать на пороге!

Карстен оглядел стены, увешанные изображениями парусников, кафельную печь, распространяющую божественное тепло. И робко подошел к столу, стоявшему рядом с узкой деревянной кроватью, аккуратно застланной покрывалом с замысловатым рисунком. Было непонятно, то ли волк гонится за охотником, то ли охотник преследует волка, – так сплетались узоры на старинной вышивке.

Внимание Карстена привлекли бронзовые ручки на ящиках стола.

– Великолепная работа, – с уважением пробормотал гость и присел на корточки, стараясь получше разглядеть старинное литье.

Нечаянно коснувшись потайной планки, Карстен вздрогнул от внезапно раздавшегося щелчка. Сработала пружина, и с музыкальным звоном выдвинулся ящик стола, предназначенный для хранения секретов.

– Простите меня, я не хотел…

– Ничего! – рассмеялась Присцилла. – Универсальное библейское правило: все тайное становится явным! Сюда я прячу свои письма. Лучше сказать – дневники. В них нет ничего особо секретного, впрочем, как и во всех других девичьих тайнах. И поскольку вы имеете намерение стать моим мужем, вам я признаюсь – это письма к Салли Вудхаус, моей сестре. Но на самом деле – никакой сестры нет. Я ее придумала. Вам понятно? Тяжело жить на свете одной, я почти всю жизнь одна, не считая Люксхольмов. Но они никогда не располагали к доверительным беседам, даже Ингрид, моя мачеха.

– Понятно, – кивнул Карстен. На самом деле он ничего не понял и машинально продолжал разглядывать стол. – А для чего этот выступ?

– Не знаю. Для красоты, наверное…

– Люблю тайны и хорошую ручную работу. – Карстен продолжал методично осматривать детали стола. – А еще обожаю искать клады. Дело это очень и очень выгодное. Кстати, так думает и сам Харальд…

Молодой человек нажал на выступ. И теперь настала очередь Присциллы вздрогнуть от резкого щелчка расправившейся пружины. Справа от первого потайного ящика выдвинулся второй, показавшийся гораздо меньше первого. Карстен и Присцилла стукнулись лбами, пытаясь в него заглянуть.

– О Боже! – только и нашла в себе силы произнести Присцилла. Там лежала стопка фотоснимков. В одной из женщин, изображенных на старой фотографии, она узнала свою мать, Элеонору Вудхаус!

Взвизгнув от радости, она чмокнула в щеку оторопевшего Карстена Трольстингена и выбежала из комнаты. Короткий поцелуй, но как сильно при этом девушка обхватила руками его голову, как приятно было едва заметное прикосновение ее грудей. Очаровательная островитянка, похоже, знала толк в поцелуях!