Затем я снова повернулся к невероятной сцене, раскинувшейся за пределами стены кратера — пейзажу планеты, стоящей у двери смерти. Как я уже сказал, далекие горы словно подпирали тонкий серп луны, но они показались мне какими-то сглаженными и низкими, словно осели от тяжести, стерлись от прикосновений бесчисленных эпох и теперь превратились в гигантские уродливые валуны.

Между мной и горами, под жутким полуденным солнцем, расстилалась обширная плоская равнина, покрытая серыми и красноватыми, похожими на ржавчину, пятнами. Больше всего она напоминала Марс, каким я представлял его в детстве. И я бы не удивился, если бы большие красные пятна вдалеке оказались бы городами, а необъяснимые прямые линии между ними — дорогами.

Это — Земля? Третья от солнца планета, зеленая и цветущая. Это она? Эта сухая пыльная пустыня, покрытая ржавчиной и лишайниками, земля тупых волосатых гусениц, ветров, холода и безжизненного воздуха… Это Земля? Невозможно! Увы, я знал, что так оно и есть. И тут я снова задумался, как далеко забрался я в будущее, на сколько миллиардов лет?

Я дрожал и старался согреть дыханием замерзшие руки. Только благодаря интуиции я не изменил пространственных координат во время своего путешествия сквозь время. То есть зная, как моя машина уносит меня далеко в будущее, я в то же время был уверен, что она продолжает занимать свое начальное географическое положение в пространстве… Если я не ошибаюсь, машина, очевидно, оборудована каким-то механизмом для автоматической коррекции местоположения, учитывающим движение планет и изменение уровня поверхности. В противном случае «часы» могли бы материализоваться в любом месте: высоко в небе, или под землей, или даже на дне огромного океана, ведь континенты Земли поднимаются и опускаются на протяжении веков, как волны свинцового моря.

Значит я находился недалеко от того места, где когда-то стоял Блаун Хаус и откуда мы, я и вы, де Мариньи, уплыв по океану времени. Теперь снова был полдень, старое солнце застыло в зените, а холодно было, как в Лондоне, в ноябре! Поверьте, это жуткое ощущение — стоять возле края кратера, в стране вечных сумерек на краю времени…

По мере того, как холод все глубже проникал в мои кости, я принялся хлопать себя по плечам. Изо рта у меня валил пар. Я решил тогда пройти по краю кратера — до противоположной стороны. Может быть оттуда можно больше увидеть. Вначале я шел медленно и осторожно — чтобы случайно не скатиться вниз по склону, а потом заторопился. Неожиданно у меня появилась надежда: а что если… что если… предположить, что в этом мире еще обитают люди? Возможно, глубоко под землей, поближе к теплому ядру планеты в огромных пещерах возвышаются шпили и колонны великих городов. Их подземные тротуары кипят жизнью и…

Мои надежды на чудо, развеялись, когда я наконец добрался до противоположной части кратера, откуда смог бросить взгляд на юг и увидеть то, что когда-то было Лондоном, величайшей из столиц, а теперь стало огромным серым пятном! Потом на востоке в темно-синем небе блеснули два огонька. Я расстроился еще больше: надо же, метеориты в полдень! Я проследил глазами за их полетом, затем снова повернулся к югу. Где же зеленые долины Суррея, Кента и Сассекса? Далеко, насколько хватало глаз, тянулась та же самая бесконечная серо-бурая пустыня.

Я снова содрогнулся, когда слабое дуновение ветра засыпало пылью забытых тысячелетий мою обувь. Сердце у меня защемило и я, понимая, что не в состоянии больше дышать холодным воздухом далекого будущего. Однако я твердо решил не покидать это время, пока не смогу убедиться, что на Земле не осталось людей. С этой мыслью я начал спускаться к «часам», скользя вниз вместе с кучей мелких камней и пыли по внутренней стене кратера. Раньше я не проверял их в качестве средства передвижения в обычном трехмерном пространстве — в роли обычного автомобиля. Теперь для этого пришло подходящее время.

Мой первый полет оказался очень коротким, и напоминал скорее даже не полет, а прыжок. Я направил свой корабль вдоль дна кратера. Конечно, в «часах» не было окон, через которые я мог бы выглянуть, не было и системы управления как таковой. Я всего лишь мысленно подключился к ментальному каналу часов и мысленно толкнул машину. Система сканирования древнего механизма служила мне гораздо лучше, чем любое окно, потому что с помощью ее я мог видеть весь мир намного четче, чем через искажающее перспективу стекла. Сам процесс управления фантастической машиной при перелете в пространстве оказался удивительно простым. «Часы» благополучно закончили первый испытательный полет, следуя по низкой траектории над землей и приземлились очень мягко без малейшего толчка. Более того, хотя я и следил за движением машины по ментальному сканеру, я ни испытал физического ощущения движения. Очевидно, мой корабль двигался в пространстве не менее эффективно, чем во времени.

Второй полет оказался более содержательным. Я заставил корабль перелететь через стену кратера и полетел над серой равниной. Мне нравилось управлять «часами», и поэтому я не сразу решил отправиться на поиски… чего? Надежда умирает последней… Я чувствовал, что надо попытаться отыскать остатки человечества. Откуда у меня появилось это настойчивое желание найти в этом мире непостижимо далекого будущего какие-либо останки человеческой цивилизации, не могу объяснить. Если не считать, что причиной этого могло стать одиночество! Ни один человек до меня, даже Робинзон Крузо, даже первый одинокий астронавт не был так одинок, как я.

Я чувствовал себя одиноким. Меня потрясла мысль о том, что по всем расчетам — независимо от того, сколько времени я лежал без сознания возле «часов» в кратере — меньше суток назад я находился в своем доме на окраине столицы. И тем не менее, прошли миллионы лет с той поры, с тех пор как исчез знакомый мне мир.

Однако, в дополнение к этому моему настойчивому и мучительному внутреннему желанию отыскать на Земле следы потерянной славы человечества, я хотел еще определить скорость полета машины. К счастью, я оказался достаточно осмотрительным. Я поднимался все выше и выше, пока в моем ментальном сканере тонкая атмосфера Земли не стала различимой на фоне планеты. Я, должно быть, поднялся на высоту пятнадцати или двадцати миль, где на фоне неба цвета индиго ярко вспыхивали и сгорали мчащиеся к Земле большие и малые метеориты. Выбрав курс чуть левее изуродованной луны Я попробовал мысленно нажать на акселератор. Земля подо мною начала плавно вращаться. Увеличив скорость я разогнал машину.