Магического перехода перетрусивший шаман на сей раз даже не почувствовал — просто какой-то миг наступил полный мрак, а затем узкий серебряный луч побежал по опаловым стенам подземной пещеры, выхватывая то полупрозрачные столбы, то темные пятна бесформенных останков, видневшихся на скользком, точно ледяном полу.

— Скажи, если ты действительно провидец, приняли они смерть в бою или чарами изведены?

Но шаман, судорожно разевая рот, точно ему не хватало воздуха, повалился к ногам принцессы, обнимая ее сапоги:

— Не вижу, ничего не вижу, и ты не гляди! Глаза тебе выжжет черной погибелью — как потом сибиллу отсюда вызволишь?

— Хватит труса праздновать, — отрезала она. — Я здесь уже бывала, и не одна, а с дружиною. Ничего не случилось. Но, поскольку мой муж и мои воины намерены продолжать на этой земле свои поиски, я должна увериться в их безопасности. Ведь что-то погубило лежащих здесь, и я могу сказать одно: это не то оружие, которое известно на Джаспере. Остались бы плавленые в камне следы, а я их не вижу. Ну что скажешь?

Но старый шаман молчал, то ли из упрямства, то ли от страха потеряв дар речи. Мона Сэниа с трудом выдрала ноги из цепкого капкана его костлявых рук и, перешагнув через съежившегося колдуна, приблизилась к мертвецу, чьи кости, дочиста обглоданные многоногими обитателями этого подземелья, были укрыты обрывками жавровой куртки. Нет, никаких следов десинторных разрядов. А вот под капюшоном, соскользнувшим с голого черепа, что-то поблескивает.

Она достала свое привычное оружие и его вороненым стволом осторожно отодвинула край негнущейся, точно заледенелой ткани — малюсенькое колечко ответило фонарному лучу неживым зеленовато-желтым переливом. Мона Сэниа наклонилась, но тут сзади раздался частый дробный стук — это сибилло подбегало на четвереньках:

— Не трожь!!! — Его истошный визг расплескался по пещере, удесятеренный эхом. — Не трожь, девка безмозглая! Голой рукой коснешься — и себя сгубишь, и сибиллу бессчастного!

— Да? А почему?

Шаман некоторое время сопел, точно принюхиваясь к собственным ощущениям.

— Того сибилло не чует, — виновато пролепетал он. — Нездешняя это волшба-смертушка, и для плоти людской нет от нее заслона-заговора.

Мона Сэниа вздохнула — никудышный ей попался ведун. Вот Кадьян разобрался бы, что к чему… Она перевела калибратор десинтора на короткий луч и, направив его в пол, выплавила глубокую лунку. Потом так же осторожно, подталкивая кольцо десинторным стволом, закатила его в углубление: пусть полежит здесь до лучших времен, раз уж пользы видимой от него никакой, да оно и на детский мизинчик едва налезет. А ведь напугало старого ведуна до смерти — может, и вправду погибельный амулет вроде того колдовского кинжала, что попался Таире под горячую руку?

— Ладно, — проговорила она, наклоняясь к сибилле и ухватывая его за ворот. — Ты, как я убедилась, только на княжьих подушках мудрец, а здесь проку от тебя… Сейчас вернемся. Что посулила — пришлю, и даже вдвое обещанного, но с уговором: о том, где мы были и что видели… Ну, я тебя знаю, язык за зубами ты не удержишь — но говорить о наших с тобой приключениях я дозволяю тебе только с князем твоим, и ни с одной другой душой на белом свете, будь то хоть мой супруг, хоть Рахихорд, хоть анделис. Приказ нарушишь — сюда тебя перекину, навек тут и останешься, с костями этими замурованный. Понял?

В ответ раздался клацающий звук — казалось, у престарелого шамана стучат не только зубы, но и дребезжат тоненькие старческие косточки в иссушенном годами мешке его пергаментной кожи.

— Ну, а еще какой амулет ты поблизости не учуял? Награжу вдвое.

— Да хоть солнце незакатное с небес посули! Только смертушкой все окрест напоено, а доброй волшбы ни крупицы…

Не оставалось ничего другого, как сделать шаг через заветное ничто, ведущий обратно, в неуютный (как у всех безнадежных холостяков) княжеский шатер.

На Лронге лица не было — сразу видно, что он метался по своему шатру, представляя все беды, которые могли обрушиться на его принцессу в компании с таким ненадежным спутником, каковым представлялся ему придворный шаман. Мона Сэниа про себя усмехнулась: знал бы князь, что на деле старый болтун оказался еще хуже…

— Наше краткое путешествие, к сожалению, ни к чему не привело, — проговорила она уклончиво, чтобы лишний раз не унижать сибиллу рассказом о его непомерной трусости. — Успокойся, мой добрый Лронг: мы не встретили никого и ничего не нашли. Так, безделушку одну поганенькую, то ли колечко, то ли бусину — ее и брать-то с собой не стоило. Ну да советчик твой княжий как-нибудь поведает тебе о том, что ему довелось повидать…

Она поперхнулась, потому что чуть было не продолжила: после того, как штанишки прополощет.

Лронг, не скрывая облегчения, шумно вздохнул.

— Но я вынуждена просить тебя… вас, всех троих, — торопливо продолжила принцесса, оглядываясь на Паянну, восседавшую в княжеском кресле с олимпийским безразличием к происходящему; — прошу не рассказывать никому о том, что я провела несколько минут на другой земле — даже Киху, который, как я слышу, любезничает сразу с тремя юными тихрианками неподалеку от шатра.