По мнению одного из иракских политологов, пожелавших остаться неизвестным из-за опасений за своих родственников, живущих в Ираке, кризис в Персидском заливе был, есть и будет неизбежным до тех пор, пока проблема выхода Ирака к морю не будет решена. Он утверждает: «Ирак должен экспортировать нефть, чтобы существовать, а чтобы экспортировать нефть, мы должны иметь порт. Даже если Саддам умрет сегодня, первопричина проблемы не будет исчерпана. Она будет вставать вновь и вновь, пока не будет найдено решение» [360] .

Справедливости ради следует отметить, что в 80-е гг. официальный Вашингтон отзывался о Саддаме Хусейне как о «нашем сильном человеке» в регионе [361] . Это так и было, пока Багдад вел войну с Тегераном. США в ирано-иракском конфликте заняли позицию явного невмешательства, однако их симпатии были на стороне С. Хусейна. Режим Саддама на протяжении второй половины 80-х – начала 90-х гг. считался в Вашингтоне «надежным младшим партнером в сохранении статус-кво в регионе» [362] .

Однако в 80-е гг. помимо Вашингтона активным игроком в зоне Персидского залива была Москва. Без этого фактора невозможно оценить военно-политическую обстановку в регионе накануне кризиса 1990 г.

Советский Союз уже с начала 80-х гг. стал одним из крупных поставщиков военной техники и вооружения в Ирак и Кувейт, причем последний зачастую был посредником в поставках вооружений иракской армии. Кувейт умело играл на американо-советских противоречиях, обращаясь за вооружениями то к одной стороне, то к другой. Советская вовлеченность в дела стран Персидского залива расценивалась в самом Вашингтоне как главная угроза «жизненным интересам США». На протяжении 80-х гг. к этому тезису прибегали многие официальные лица Вашингтона и независимые эксперты. Иногда в заявлениях из Вашингтона звучали открытые заявления, подобные словам госсекретаря Дж. Шульца: «Мы не имеем никакого желания видеть, как Советы берут на себя активную роль в Персидском заливе» [363] .

Даже когда 17 мая 1987 г. американский боевой корабль «Старк», находившийся на дежурстве в Персидском заливе, был поражен иракской ракетой, политическую вину за это в Вашингтоне возложили на СССР и Иран. По мнению многих американских специалистов, Белый дом тогда не смущал рост военной мощи Ирака. Главным было нейтрализовать советскую политику в регионе, не допустить вовлеченности СССР в дела богатого нефтью региона мира. Так, известный политолог Т. Дрейпер ярко и образно сформулировал это следующим образом: «…Трансформировав инцидент, вызванный иракским ракетным ударом, в антисоветскую акцию, мы вступили в неправильную конфронтацию в неправильном месте в неправильное время с неправильным противником» [364] .

Сконцентрировав свои усилия на противодействии СССР в зоне Персидского залива, США «прощали» Ираку многое, закрывали глаза на зревшие противоречия между Ираком и Кувейтом.

З. Бжезинский выразил в свое время истинные интересы Вашингтона в регионе: «Доступ к нефтяным запасам Персидского залива, где сосредоточено две трети разведанных мировых запасов нефти, является главной ставкой в Юго-Западной Азии» [365] . При всем при том, однако, объем импортируемой в США нефти, проходящей через Ормузский пролив, составляет всего 4% от общего нефтяного импорта в эту страну.

Нефть – главный источник богатства и процветания стран Ближнего Востока, но она и источник неравенства, вражды, зависти в арабском мире. Именно нефть лежала в основе возникшего в серед и не 1990 г. кризиса в Персидском заливе, принявшего форму агрессии сильного, но недостаточно богатого Ирака против слабого, но очень богатого Кувейта.

Отношения между Ираком и Кувейтом резко обострились в июле 1990 г. из-за споров вокруг цены на нефть. К тому времени внутриполитическая обстановка в Ираке отличалась крайней сложностью. Подорванная войной с Ираном экономика страны давала сбои. В стране нарастали трудности с продовольствием, остро стояли социальные проблемы, национальный вопрос. Тоталитарный режим Саддама Хусейна жестоко подавлял любые выступления недовольных.

Огромным бременем для иракского народа были военные расходы. При валовом национальном продукте в 1988 г. в 45 млрд долларов расходы на военные нужды составляли 13 млрд долларов. Иракская армия по численности и вооружению считалась четвертой в мире. При населении в 19 млн человек вооруженные силы страны составляли 1 млн человек, а на их вооружении имелось 5,5 тысяч танков. Помимо реальной военной мощи у Ирака, точнее его лидера Саддама Хусейна, имелись отчетливые амбиции на роль лидера стран арабского мира. Такое лидерство могло быть реальным только тогда, когда нефтяные ресурсы арабского мира были бы поставлены под контроль иракского диктатора. В этом смысле судьба Кувейта в Багдаде была предопределена.

Главное богатство Кувейта – нефть, по количеству которой он занимает третье место в мире. Запасы «черного золота» здесь оцениваются в 100 млрд баррелей. Такое «приращение» к экономике Ирака могло бы в корне изменить всю геополитическую ситуацию не только на Ближнем Востоке, но и в мире.

Перед лицом мощной иракской военной машины Кувейт был слабым противником. Его вооруженные силы составляли всего 20 тысяч человек при 275 танках, 36 боевых самолетах и 18 вертолетах [366] .