Через час последовало распоряжение из Генерального штаба Вооруженных сил СССР о приведении соединений и частей Особого корпуса в полную боевую готовность.

Одновременно было отдано распоряжение о введении на территорию Венгрии ряда соединений Прикарпатского военного округа и некоторых частей, дислоцированных в Румынии [92] .

Именно в это время по радио выступал первый секретарь ЦР ВПТ Эрне Герё, вернувшийся из Югославии, где он вел переговоры с маршалом Тито. Люди с напряженным интересом ожидали этой речи: все надеялись, что Герё с пониманием отнесется к выдвинутым студентами требованиям и сделает в связи с этим примиряющее заявление.

Однако это радиовыступление не содержало ничего похожего на уступки. Герё заявил, что начавшиеся события носят контрреволюционный характер. Всех, кто вышел на улицы Будапешта, он назвал врагами и пути выхода из кризиса не указал. Выступление Герё еще больше накалило обстановку. Первые выстрелы положили начало открытому, ожесточенному вооруженному противостоянию. К исходу 23 октября центр города практически полностью был охвачен восстанием. Вооруженному нападению повстанцев подверглись, кроме здания Радио, центральная телефонная станция, редакция газеты «Сабад неп», аэродром Ферихедь, железнодорожные вокзалы, оружейные склады, некоторые казармы воинских частей, зенитные батареи в Буде и базы автотранспорта.

Новости о столкновениях в центре венгерской столицы быстро распространились по всему городу. Из окраинных районов на грузовиках в центр Будапешта стали прибывать наскоро сформированные вооруженные отряды. В различных местах города то и дело возникали стычки.

Дальнейшие события развивались по жестким законам вооруженного восстания.

Окончательное решение о силовом разрешении венгерского кризиса было принято 23 октября на заседании Президиума ЦК КПСС, на котором Н.С. Хрущев высказался за «ввод войск» в венгерскую столицу. Против выступил только один член Политбюро, и ранее позволявший себе самостоятельность суждений, – А.И. Микоян.

Он считал, что применение силы приведет лишь к эскалации конфликта, к перерастанию восстания в национально-освободительную революцию. Как показали дальнейшие события, он оказался прав. Но тогда советский руководитель напрямую позвонил Э. Герё и поднял вопрос о «желательности официального письменного обращения к правительству СССР» с просьбой о военной помощи. В тот момент подобного обращения так и не последовало. Оно было оформлено 24 октября за подписью председателя Совета Министров ВНР А. Хегедюша, когда тот фактически уже был отстранен от власти и передавал полномочия И. Надю.

Это письменное обращение было представлено широкой публике лишь несколько дней спустя, когда вопрос о вмешательстве Советского Союза в венгерские события рассматривался в Совете Безопасности ООН [93] .

Венгерские события стали самым серьезным за весь послевоенный период испытанием советской системы на прочность. По мнению Кремля, речь шла ни больше ни меньше как о репутации всей мировой системы социализма. В военно-стратегическом смысле перед Москвой встал вопрос о сохранении Варшавского Договора перед лицом все более крепнущего северо-атлантического договора (НАТО).

В венгерском своеволии Москва увидела как отход от основополагающих советских образцов государственно-партийного строительства, так и ущемление своего престижа. И компромисса здесь быть не могло: «мятежные венгры» должны были быть наказаны, прежние порядки восстановлены.

Механизм для силового разрешения венгерского кризиса был отлажен заблаговременно. Оставалось его запустить – что и было сделано.

Уже 20 октября развернулась подготовка к вводу в Венгрию советских вооруженных сил. 20 и 21 октября близ Захони на венгеро-советской границе были наведены понтонные мосты. В эти же октябрьские дни на прилегающих к венгерской границе румынских территориях были возвращены к месту службы находившиеся в отпусках советские офицеры, а также призваны из запаса офицеры, говорившие по-венгерски. Советские части и подразделения, дислоцированные в западных районах Венгрии, начали перемешаться в сторону венгерской столицы.

К исходу дня 23 октября приказом командующего войсками Прикарпатского военного округа генерала армии П.И. Батова были подняты по боевой тревоге 128-я гвардейская стрелковая дивизия и 39-я гвардейская механизированная дивизия 3-го стрелкового корпуса 38-й общевойсковой армии. Командиры соединений получили задачу перейти государственную границу Советского Союза и вступить на территорию Венгрии. Утром 24 октября выделенные войска перешли границу.

В 00 часов 35 минут 24 октября 33-я гвардейская механизированная дивизия Отдельной механизированной армии, дислоцированной в Румынии, была поднята по боевой тревоге с задачей совершить марш и выйти в район южнее города Будапешта в готовности к подавлению «контрреволюционного» мятежа. К 14 часам 24 октября дивизия завершила форсированный марш, и входивший в ее состав 104-й гвардейский механизированный полк с ходу вышел на площадь к Парламенту и Министерству обороны.

Но главной «контрповстанческой» силой по-прежнему оставался Особый корпус. В 23 часа 23 октября начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР Маршал Советского Союза В.Д. Соколовский по телефону ВЧ отдал командиру Особого корпуса распоряжение о выдвижении советских войск непосредственно в Будапешт, где они должны были установить контроль над ключевыми объектами столицы, восстановить в ней общественный порядок, а частью сил обеспечить прикрытие границы Венгрии с Австрией.

В ночь на 24 октября в Будапешт прибыла оперативная группа штаба Особого корпуса. Свой командный пункт она разместила в здании Министерства обороны В НА, где имелась правительственная связь. Вот как описывает это генерал-лейтенант Малашенко: