Как это неприлично для замужней женщины средних лет! Дарувалла прикинул, что Догар уже пятьдесят, однако она еще так привлекательна, что Фарук с трудом отводил от нее взгляд. Дарувалла не мог бы сказать, что именно привлекало его в этой даме. Руки у нее казались длинными и мускулистыми, в худом лице с резкими чертами читался какой-то наглый вызов, свойственный уверенным в себе мужчинам. Без сомнения, грудь ее имела внушительные размеры, а попка выпирала из-под сари и казалась непривычно упругой для женщин ее возраста. Талия хорошо просматривалась, пупок усиливал приятное впечатление, которое она производила в своем ярком сари. Портили общую картину слишком высокий рост и развитые плечи. Большие ее руки не находили себе места. Женщина не выпускала серебряного ножа и вилки, играя ими, как скучающий ребенок.

Дарувалла увидел голую ступню миссис Догар. Должно быть она сбросила обувь под столом. Доктор заметил, что ступня женщины искривлена, тонкая золотая цепочка свисает с полной коленки, а широкое золотое кольцо на другой ноге болтается, как на когтистой лапе птицы.

Может быть, миссис Догар привлекла внимание доктора тем, что кого-то ему напоминала. Но он не мог вспомнить, кто бы это мог быть. Какая-нибудь давняя кинозвезда? Или он видел эту женщину совсем юной? Он ведь лечил много детей. Хотя нет, она лет на шесть-семь моложе его и в прошлом они могли вместе играть.

— Если бы со стороны ты увидел, как смотришь на эту женщину, то, думаю, сильно бы смутился, — внезапно прервал его рассуждения голос Дхара.

— А сам-то! Лучше бы ты увидел себя со стороны! — Дарувалла имел привычку резко менять тему разговора, когда его что-нибудь смущало. — Ты выглядишь, как поганый полицейский инспектор, как настоящий ублюдок, — добавил он.

Дхара раздражал акцент, с каким доктор выстрелил эту тираду. Акцент и интонация не напоминали никакого варианта английского, не было и намека на мелодичность хинди. Слова звучали фальшиво, будто на индийский вариант английского языка наложился особенный колорит типичного британского говора. Обычно так говорят молодые выпускники колледжей, работающие консультантами по продовольствию и напиткам в фирме «Тадж» или техническими директорами фирмы «Британия бисквите». Дхар знал, что подобный акцент появлялся у доктора в Канаде, но он никогда не говорил так в Бомбее.

— Какой слух обо мне будем распускать сегодня? Может, мне заорать на тебя по хинди? Или для скандала более подходит английский? — тихо поинтересовался Инспектор Дхар, обращаясь к своему взволнованному компаньону.

Злобный тон и усмешка актера неприятно поразили доктора. А ведь он их сам создал, такого киногероя, которого возненавидели жители Бомбея. Тайный сочинитель сценариев не знал, что еще может сотворить его персонаж, но не показывал своих опасений, демонстрируя дружеские чувства к Дхару как публично, так и в частной беседе без свидетелей.

Но сейчас язвительность и злобность актера его задели, хотя он по-прежнему видел перед собой привлекательное лицо молодого друга — Дхар перевел свою усмешку в некое подобие улыбки. Со странным выражением лица доктор схватил актера за руку, испугав этим наблюдательного официанта, чей рабочий день начался битвой с изгадившей скатерть вороны.

— Извини, мне очень жаль тебя, мой мальчик, — прошептал доктор на безукоризненном английском языке.

— Не надо жалости. — Улыбка Инспектора Дхара снова превратилась в усмешку, когда он освободил свою руку от твердой хватки доктора.

«Самое время сказать ему сейчас», — подумал доктор, но так и не осмелился, поскольку не знал, с чего начать.

Так они молча сидели, попивая чай с конфетами, когда настоящий полицейский приблизился к их столу. Доктора и актера уже допрашивал дежурный офицер отделения полиции района Тардео, фамилию которого они не запомнили, так как он не произвел на них никакого впечатления. Тот инспектор приехал на двух джипах с кучей помощников и констеблей, и доктор подумал, что для смерти одного игрока в гольф внимания явно многовато. Инспектор держался вкрадчиво и снисходительно с Дхаром и раболепствовал перед доктором Даруваллой.

— Надеюсь, вы простите меня за назойливость, доктор, — начал дежурный офицер на плохом английском. — Извините, что отнимаю ваше время, сэр, — обратился он к Дхару, который ответил ему на хинди.

— Вы не осматривать тело, доктор? — полицейский продолжал говорить на своем ломаном английском.

— Конечно, нет, — пожал плечами Дарувалла.

— А вы никогда не трогаете тело, сэр? — спросил дежурный офицер известного киноактера.

— Моя не трогала его, — в тон ему ответил Дхар.

Грубые башмаки инспектора, когда он уходил, громко стучали по полу столовой клуба Дакуорт, что вызвало вполне естественное недовольство старшего официанта Сетны. Несомненно не одобрил он и внешнего вида дежурного офицера полиции. Его рубашка цвета хаки хранила все следы недавнего ленча, а на грязноватом воротничке неряхи красовалось оранжевато-желтое пятнышко от съеденного плода турмерики.

Полицейский инспектор, подходивший к столу джентльменов в Дамском саду, был более высокого звания, по-видимому, заместитель комиссара полиции, и выглядел совсем по-другому. Наметанный глаз Фарука моментально определил, что их будет допрашивать заместитель комиссара криминального отдела штаба полиции района Крауфорд Маркет. Вряд ли он ошибался в своем предположении, поскольку сценарии потребовали от него знания многих тонкостей жизни полиции, — в этом плане до сих пор нареканий у него не было.