— В том-то и беда с мужчинами, — говорила она. — Чтобы проделать это с ними, приходится так вооружаться, что в конце концов теряешь из виду цель.

Но постепенно Сюзи успокоилась. Похоже, она начала убеждаться, что достаточно и одного противозачаточного средства. Надеюсь, если что вдруг, она не будет устраивать истерики. Конечно, я не стану заставлять ее рожать, если она этого не захочет; вынуждать кого-то рожать против воли — это бесчеловечно.

— И даже не будь я такой уродиной, — протестует Сюзи, — все равно я слишком стара. Ну то есть после сорока возможны всяческие осложнения. А вдруг это будет не просто уродливый ребенок — вдруг это вообще не ребенок будет, а банан какой-нибудь?! После сорока это ужасно рискованно.

— Ерунда, Сюзи, — говорю я ей. — Мы живо приведем тебя в форму: немного упражнений с гантелями, утренняя пробежка — и все в порядке. Сердцем ты еще молода, Сюзи, — говорю я. — В тебе не медведь сидит, а маленький медвежонок.

— Убеди меня, — говорит она мне, и я прекрасно знаю, что это значит.

Это наш эвфемизм того, что мы хотим друг друга. Она просто говорит мне:

— Меня надо убедить. Или я говорю ей:

— Похоже, Сюзи, тебя опять требуется убеждать.

Или Сюзи просто говорит мне:

— Эрл! — И я знаю, что это значит.

Когда мы венчались, именно это она и сказала, когда нужно было сказать «согласна»:

— Эрл!

— Что? — переспросил священник.

— Эрл! — кивнула Сюзи.

— Она согласна, — сказал я священнику. — Это значит — она согласна.

Полагаю, что ни я, ни Сюзи так до конца и не выбросили из головы Фрэнни, но любовь к Фрэнни держит нас вместе крепче, чем общие интересы у многих других пар. Вдобавок Сюзи когда-то была глазами Фрейда, а я теперь присматривал за отцом, так что, можно сказать, нас объединяло еще и фрейдовское воззрение.

— Мужик, твой брак был предрешен на небесах, — говорит мне Младший Джонс.

В то утро, после того как я впервые занимался любовью с Сюзи, я немного опоздал в танцевальный зал для нашей с отцом утренней тяжелоатлетической зарядки.

Когда я приплелся туда, он уже вовсю качал железо.

— Четыреста шестьдесят четыре, — сказал я ему; это было наше традиционное приветствие.

Мы считали, что это очень забавно для двух мужчин, живущих бобылями: приветствовать друг друга, поминая этого старого греховодника Шницлера.

— Четыреста шестьдесят четыре — как же, как же! — проворчал отец. — Хрен тебе, а не четыреста шестьдесят четыре! Ты мне полночи спать не давал. Может, я, конечно, и слепой, но не глухой уж точно. По моим подсчетам, ты опустился до четырехсот пятидесяти восьми. На четыреста шестьдесят четыре тебя уже не хватит. Где ты ее, черт подери, выкопал? Зверь какой-то, а не баба!

Но когда я сказал ему, что это была медведица Сюзи и что я очень надеюсь, что она останется с нами жить, отец пришел в восторг.

— Этого-то нам и не хватало! — воскликнул он. — Просто идеально! Ну то есть, Джон, отель, конечно, замечательный, и дела ты ведешь прекрасно — но нам нужен медведь. Медведь всем нужен! А теперь, когда у тебя будет медведь, можешь и в ус не дуть! Наконец ты написал-таки счастливый эпилог.

«Не совсем», — подумал я. Но с учетом всего пережитого — с учетом грусти, судьбы, любви — я решил, что все могло быть и намного хуже.

Итак, чего не хватает? Думаю, только ребенка. Ребенка — не хватает. Я хотел ребенка, да и сейчас хочу. Ребенок — это все, чего мне не хватало, после смерти Эгга, после смерти Лилли. Может, я, конечно, еще и уговорю Сюзи, но первым ребенком меня обеспечат Младший Джонс и Фрэнни. За этого ребенка даже Сюзи не беспокоится.

— Этот ребенок должен быть красавцем, — сказала Сюзи. — Если уж его делали Фрэнни и Младший, разве они могли промахнуться?

— А мы разве можем промахнуться? — спросил я ее. — Как только он у тебя появится, поверь мне, он будет красавцем.

— Ты только подумай о цвете, — сказала Сюзи. — Я хочу сказать, что если ребенка делали Фрэнни и Младший, какого потрясного он будет цвета!

Но, как мне сказал Младший Джонс, ребенок Фрэнни и Младшего может оказаться любого цвета.

— Все что угодно — от кофе до молока, — любил говорить Младший.

— Ребенок любого цвета будет потрясного цвета, Сюзи, — сказал я ей. — Сама знаешь.

Но Сюзи требовалось в этом убедить.

Мне кажется, когда Сюзи увидит ребенка Фрэнни и Младшего, она тоже захочет ребенка. Во всяком случае, я на это надеюсь, потому что мне уже почти сорок, а Сюзи и того старше, и если мы собираемся завести ребенка, то ждать больше нельзя. Думаю, Фрэннин ребенок может нам помочь; с этим даже отец согласился, и даже Фрэнк.