Наконец пустыня осталась позади, и они поехали по равнинам, покрытым травой. Это была страна кочевников, страна белых войлочных юрт и гарцующих лошадей, страна быстрых вольных потоков и пологих лугов, где в полной тишине паслись гигантские стада овец, коз и коров. Они проехали мимо небольшого табуна белых лошадей — у каждой на широкой груди болтался амулет в войлочном мешочке. Это были священные животные, принадлежавшие соседнему монастырю. Когда они проезжали мимо лагерей кочевников, им навстречу бежали собаки, но не успевали их облаять — они неслись на самой высокой скорости к голубому горизонту. Настроение у всех троих было приподнятое.

— Отсюда до Урги всего двести пятьдесят километров, — заметил Уинтерпоул. — Если нам повезет, завтра мы будем там.

В тот же день они натолкнулись на пурпурно-белые цветы сон-травы. Внезапно показалось, что зима осталась где-то очень далеко, а глубокие снега Тибета — не более чем мираж. Цветистый ковер простирался до самого горизонта. По просьбе Кристофера Уинтерпоул остановил машину, и они вышли.

Он наблюдал за Чиндамани, восхищенно нагнувшейся над пурпурным цветком и взявшей его в ладони.

— Понюхай его, — сказал он.

Но запах был уже повсюду, наполняя воздух густым, странным, невыносимо сладостным ароматом, напоминающим женские духи, нагревшиеся на ярком солнце.

— Я говорила тебе, что в Монголии есть цветы, — прошептала она.

С севера налетел слабый ветерок, растрепавший ее волосы. Трава и цветы пришли в движение: это был огромный безбрежный океан, колышущийся в такт только ему слышной музыке.

— Они стоят того, чтобы ты приехала сюда? — спросил он.

Она встала и улыбалась, восхищенная изобилием зеленого цвета. Для него это было обычно — просто усыпанный цветами луг. Для нее мир перевернулся с ног на голову.

Она внезапно рассмеялась и побежала по лугу, как ребенок, в первый раз вывезенный на пикник. Кристофер попытался представить ее у себя дома, в Нортумберленде, английским летом в Карфаксе, спускающуюся к реке по подстриженным, аккуратным лужайкам; но было очевидно, что она принадлежит другому миру, который не вписывается в чопорный и ухоженный английский мир.

Внезапно она остановилась. Она не издала ни звука, но Кристофер сразу понял, что случилось что-то плохое, очень плохое. Она замерла, тело ее напряглось, пальцы сжались в кулаки — она смотрела на что-то, находившееся вне поле его зрения.

— Оставайся здесь, — приказал Кристофер Уинтерпоулу, сразу принимая на себя командование. — Достань свой револьвер из машины. Может быть, там ничего нет, но мы не можем позволить себе рисковать. Оставь двигатель включенным.

Он побежал к ней, молясь, чтобы с ней все было в порядке, чтобы оказалось, что она просто испугалась того, чего не ожидала увидеть, — например, бегущего оленя. Но ее молчание встревожило его больше, чем вскрик или зов о помощи.

Сначала он не понял, что это такое. Чиндамани стояла на вершине пологого откоса, спускавшегося к крошечной речушке. Весь берег был усыпан какими-то круглыми штуками, которые на первый взгляд напоминали побеги растений, увенчанные тыквами или дынями.

Но когда он поравнялся с Чиндамани, то увидел то, что увидела она. Кто-то срубил несколько деревьев в соседнем лесу, обтесал их и воткнул колья по обоим берегам, усыпав ими оба откоса почти до самого верха. На каждом колышке была человеческая голова.

Кристофер решил, что это произошло примерно месяц назад. От некоторых голов остались лишь кости, другие сморщились, как головы мумий, напоминая старый пергамент. На нескольких были головные уборы китайских солдат. Было даже невозможно предположить, сколько их здесь. В какую бы сторону он ни посмотрел, им не было видно конца.

Он обнял Чиндамани за плечи и увел ее от реки. Когда они повернулись, он увидел колышек на вершине откоса. Он уже видел несколько таких на берегу — вместо голов к ним были прибиты таблички. Кристофер подошел ближе, чтобы получше рассмотреть, что там написано.

Слова были написаны по-русски и по-китайски. Он прочитал то, что было написано по-русски, но ничего не понял: «Еще сто тридцать дней, и все будет кончено. Я Смерть. Я Разрушитель Миров. Роман фон Унгерн Штернберг».

Он узнал два предложения, они были взяты из индуистской священной книги «Бхагавад Гита». Но первое предложение осталось для него загадкой. Оно напоминало фразу из Апокалипсиса. Но он был уверен, что никогда не встречал ее в «Откровениях Святого Иоанна».

Он снова оглянулся на мрачные трофеи, напоминавшие об учиненной Унгерном бойне. Затем он посмотрел на реку. Она была мирной и чистой, она избавилась от зимнего льда и снова текла к морю. Но он представил себе, какой она была месяц назад, когда в нее сбрасывали трупы тысяч китайских солдат, перебитых фон Унгерном и его людьми.