Царонг Ринпоче закрыл глаза...

От выстрела голова Царонга Ринпоче разлетелась на мелкие кусочки. Яркие, злые пятна крови забрызгали стены. Все тело Ринпоче содрогнулось, а затем он покачнулся и упал назад. Чиндамани пошатнулась и закрыла глаза, но осталась на ногах. Самдап закричал от ужаса и закрыл лицо руками. Уильям, услышав выстрел, но не видя его последствий, крепче прижался к отцу. Монах, вошедший в комнату вместе с Царонгом Ринпоче, был весь залит кровью. Он молча выронил оружие и выбежал вон.

По телу Кристофера пробежала судорога. Казалось, он стоял так целую вечность, прижимая к себе Уильяма и глядя на окровавленный труп Царонга Ринпоче, на кровь, стекающую по голой стене. Медленно он начал осознавать, что голос Чиндамани затих. Он повернул голову и увидел ее — она стояла на том же самом месте, вытянув руку, а палец ее указывал туда, где стоял Ринпоче.

Он опустил Уильяма на кровать и шагнул к ней. Он осторожно обнял ее. Шок от увиденного быстро уходил, и он осознал, что пройдет немного времени, и кто-нибудь придет сюда, привлеченный звуком выстрелов. — Чиндамани, — прошептал он. — Нам надо уходить. Замятин пришлет кого-нибудь проверить, что здесь случилось. Монах, который был здесь, расскажет остальным. Нам надо уходить прямо сейчас, или нам уже не удастся это сделать.

Она все еще смотрела перед собой в пустоту, тело ее словно окоченело. Он взял ее за плечи и потряс. Она не реагировала.

Внезапно он заметил рядом с собой Самдапа. Мальчик невероятным усилием оттолкнул от себя весь увиденный им ужас.

— Чиндамани, — произнес он. — Пожалуйста, ответь мне. Чужеземец прав — нам надо уходить. Пожалуйста, поторопись, или они найдут нас здесь.

Казалось, голос мальчика был наделен какой-то волшебной силой, потому что Чиндамани моргнула и начала расслабляться. Руки ее опустились, и она взглянула на Самдапа.

— Мне холодно, — сказала она еле слышным шепотом.

Самдап посмотрел на Кристофера.

— В сундуке лежат вещи, приготовленные для путешествия, — сказал он. — Я должен был их собрать, но мне пришлось присматривать за Сонам и я забыл об этом.

— Уильям, — позвал Кристофер. — Иди сюда и помоги нам собраться. Помоги Самдапу вынуть вещи из сундука.

Пока мальчики поспешно сортировали вещи, палатки и сумки с едой, Кристофер помог Чиндамани сесть. Он обнял ее, вспоминая, что совсем недавно они играли прямо противоположные роли.

— Куда мы идем, Ка-рис То-фе? — спросила она.

— Мы уходим отсюда, — ответил он. — Далеко отсюда.

Она слабо улыбнулась и попыталась поднять с пола несколько сумок.

— Не надо связывать их вместе, не теряй времени, — сказал Кристофер. — Мы сделаем это позже. Самое главное сейчас — убраться из этой комнаты.

Чиндамани повернулась и в последний раз посмотрела на Сонам. Старуха лежала на кровати, в глазах ее застыл испуг. Чиндамани склонилась над ней, распрямив ноги и руки старухи. Она прикрыла ей глаза и мягко поцеловала в губы.

Из коридора донесся звук шагов, кто-то бежал сюда.

— Быстро! — прошептал Кристофер. — Пошли!

Кристофер отодвинул портьеру, Чиндамани открыла потайную дверь и скользнула внутрь, за ней последовали Самдап и Уильям. А за ними Кристофер, захлопнувший за собой дверь. Даже если кто-нибудь отодвинул бы портьеру, он бы не заметил хорошо замаскированную дверь.

Неподалеку на подставке горела лампа. Чиндамани взяла ее и пошла вперед. Позади них, в комнате, раздавались приглушенные голоса.

— Что это было, Чиндамани? — спросил Кристофер, как только они отошли на достаточное расстояние от двери. — Что ты сделала с ним? Почему он убил себя?

Она ответила не сразу. Она шла впереди, и Кристофер не видел ее лица: лампа была у нее. Стены прохода были грубыми и какими-то незаконченными; но в одном месте кто-то — без сомнения, одна из предшественниц Чиндамани — нарисовал картину, изображавшую мать и ее детей, стоящих около дома в окружении овец и яков. Свет на мгновение остановился на картине, а потом она снова погрузилась в темноту.

— Это было проклятие, — наконец уронила она в темноту, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Проклятие? Ты, конечно же, не веришь?..

— Сонам не знала, что оно означает, — продолжала Чиндамани, словно не слыша его. — Это тантрическое проклятие, очень сильное. Она не должна была знать его — вот что испугало Ринпоче. Его знают только самые продвинутые ученики. Но Сонам часто пользовалась этим ходом и подслушивала у двери в лха-кханг. Ее это зачаровывало и она запоминала самые разные вещи. Конечно, она ничего не понимала, но целиком запоминала ритуалы, заклинания... проклятия! — Она остановилась и повернулась лицом к Кристоферу.