Теперь чудо современной стоматологии оказалось прямо перед Щеголевым. Он слишком пристально присматривался к движениям ее губ. Настолько пристально, что не слышал слов, обращенных к нему. Девушка удивленно подняла брови и помахала рукой перед его лицом. Это привело Щеголева в чувство.

— Простите, — виновато улыбнулась девушка. Она опустила руку с микрофоном, другой поправила короткую стрижку. Даже не поправила, а провела ладонью по жесткому ежику темно-русого цвета. — Извините, вы согласитесь ответить на несколько вопросов? Дело в том, что я провожу социологический опрос. Я редактор развлекательного канала — Мария Пожарская, можно — Маша.

— Очень приятно, Маша. Лев Николаевич Щеголев.

— Так вы не против ответить на пару вопросов?

— С удовольствием, — ему все больше нравилось это чистое, открытое лицо. Он уже никуда не спешил, рассматривая неожиданно вторгнувшуюся в его пространство девушку. — Слушаю вас.

Кажется, Маша осталась довольна его ответами. Почему-то для него это было важно — видеть удовлетворение на ее сияющем лице. Потом она, продолжая задавать вопрос за вопросом, узнала, что он — директор одного из ведущих научно-исследовательских институтов столицы. Ее журналистская хватка сработала отменно. Она взяла Щеглова в оборот и, не давая ему опомниться, предложила приехать на прямой эфир ее программы. Пожарская не могла не воспользоваться предоставленным шансом, а Щеголев, кажется, не был готов к такому повороту. Он почувствовал, что ему не хватает сигареты в руках, вкуса табака — это всегда успокаивало.

— Встреча с интересным человеком — горячая тема на все времена, — подтверждая свои слова, Мария привела несколько примеров, чем привела Щеголева в восторг. Она поставила его в один ряд с личностями, которые были достойны всяческого уважения. Лев Николаевич не показал, насколько польщен, только взгляд его стал еще мягче, теплее. — Так вы согласны?

— Пожалуй, это интересно. Остается четко определить временные рамки, — ответил Щеголев. — Я — человек конкретный, понятия свободного времени для меня не существует. Опоздания, кстати, тоже не мой стиль.

— В этом мы с вами схожи, — улыбнулась Мария. — Если вы любезно согласились, то для начала я должна немного узнать вас. Если возможно — посмотреть ваше рабочее место, поговорить с людьми, которыми вы руководите. И вообще нужно пообщаться. Я ведь буду представлять вас огромной аудитории телезрителей. Просто сказать: «А теперь гость нашей студии Лев Николаевич Щеголев» — это не серьезно.

— Возьмите мою визитную карточку, — Щеголев достал из дипломата маленькую визитку. И протянул ее девушке. — Здесь все указано: телефон домашний, рабочий, адрес института. Если вы готовы, то уже завтра можете приехать и позвонить мне с проходной. Я дам указание, чтобы вам оформили пропуск.

— Здорово. Я тоже наберусь смелости и оставлю вам свою визитку — на случай непредвиденных обстоятельств.

— Замечательно. В таком случае они исключаются, потому что мы сможем предупредить друг друга.

— В котором часу мне приехать? — Мария с интересом вглядывалась в лицо своего собеседника. Сегодня ей явно повезло. Такое случается не каждый день. Знакомство стоящее. Зачастую люди такого ранга не соизволят даже остановиться, а этот… — Во сколько лучше, чтобы не слишком ломать ваш рабочий график?

— К девяти.

— Договорились. Тогда до завтра, Лев Николаевич, — Пожарская непроизвольно кокетничала, желая произвести впечатление.

— До завтра, Маша, — Щеголев понимал, что не хочет расставаться с этой милой девушкой. В ее глазах столько жизни, столько неподдельного интереса, энергии молодости. Она находчива, красива, умна — это очевидно. Удивительное сочетание, перед которым трудно устоять. Однако долгие годы Щеголев не позволял себе замечать это у представительниц слабого пола. Сколько интересных женщин в разное время искали его расположения — он был глух и слеп. Он не нуждался в новых ощущениях, чувствах. Он считал свою жизнь достаточно интересной, полноценной, чтобы обращать внимание на кого-то, кроме Юлии. У него все шло своим чередом, и не было места пустым приключениям, любовным треугольникам. Что случилось с ним на этот раз, весна? Но не первая же в его жизни. Однако Щеголеву показалось, что он нуждается именно в такой эмоциональной встряске. Девушка давно скрылась в потоке прохожих, а он все стоял, вспоминая ее слова, улыбку, жесты. Ему хотелось вернуть ее и начать разговор сначала. Он вел бы себя иначе, более раскованно. Хотя у него еще есть шанс. Щеголев был уверен, что он встретится с Машей еще не раз. Он разрешил себе думать и действовать в этом направлении, приказав голосу разума молчать.

С этого дня, с этой случайной встречи его жизнь перевернулась. Мало сказать, что все в ней изменилось, — началась другая жизнь совершенно другого человека, который вдруг на сорок втором году проснулся в Щеголеве. Миру предстал новый Лев Николаевич, интересы, мысли, поступки, слова которого словно принадлежали не ему. Он помолодел, посвежел, стал менее категоричным на работе, дома. Он постоянно находился в приподнятом настроении, физически не мог быть хмурым, раздраженным. Все, что раньше выводило его из себя, теперь вызывало лишь усмешку. Больше не было проблем — они остались в той, серьезной, выстроенной на годы вперед жизни. В том разграниченном, обозначенном и безгрешном исчислении.

Щеголев чувствовал перемены, радуясь и страшась, потому что их замечал не он один. Юлия стала внимательнее. Ее забота приобрела характер подозрительного беспокойства. Однажды Наташа, прийдя к ним в гости, сказала, что папа помолодел и вообще здорово выглядит. Это был комплимент и матери, потому что дочь считала ее заботу и внимание главным в этих явных переменах.

— Я всегда говорила, что семейный очаг — мощная сила. Главное, чтобы огонь разгорался не слишком ярко, чтоб не обжигал. Для этого и существует его хранительница — она всегда знает, сколько дровишек подкинуть, чтобы не дать огню погаснуть или опасно запылать. Правда, мам? — с гордостью сказала Наташа.