Он почти не почувствовал боли. Только глухой удар, такой громкий, что захотелось зажать уши. Но потом все смолкло и воцарилась – тишина. Та самая тишина, к которой он так стремился. В которой было так легко…

… – Привет, Найк, – услышал он откуда-то издалека. – Какими судьбами?

Лексин почти не изменился. Такой же длинный, нескладный и белобрысый, как всегда. Как и год назад, когда Никита видел его в последний раз.

Лексин был теперь здесь, рядом. Только лицо у него было отчего-то грустным. Как будто и не рад он был встрече со своим старым другом.

– Странный ты какой-то, Лексин, – проговорил Никита, глядя снизу вверх. – Как будто не знаешь, какими судьбами мы все сюда попадаем. Зачем задавать глупые вопросы?

Лексин молчал. Смотрел на него грустными глазами – как будто не верил, что он останется.

Только почему не верил? Разве здесь плохо?

Этот голубоватый мир нравился Никите. Здесь было хорошо, легко. И главное – здесь не было боли. Боль осталась там, на земле – куда ему теперь уже не хочется возвращаться. Потому что кроме боли он больше и не помнил ничего. Боль стала последним и единственным воспоминанием о той, земной, жизни…

Лексин вдруг начал петь.

Он всегда был чудным, этот Лексин. Странным немного. Вот и сейчас – ну с чего это вдруг ему вздумалось петь?

– Оглянись, – пел Лексин, – и ты увидишь меня…

Никита прекрасно помнил эту песню. Это была первая песня с их первого альбома. Было приятно снова услышать, как поет Лексин. Никита не слышал уже целый год его голоса. Боялся, что будет слишком тяжело его услышать. А оказалось – легко. Легко, приятно и радостно снова слышать Лексина.

– Ты не останешься здесь, Найк, – проговорил вдруг Лексин, оборвав недопетую песню.

– Тебе можно, а мне, значит, нельзя, что ли?

– Я остался, потому что меня отпустили, – возразил Лексин с улыбкой херувима на лице. – А тебя не отпустит она…

– Кто меня не отпустит? – недоверчиво переспросил Никита, хотя и сам уже чувствовал – все не так просто. Чувствовал, что есть одно существенное «но», которое способно нарушить все его планы на бессрочное пребывание в этом голубом мире. – Кто это – она? Кто это? Да не молчи ты, черт возьми, Лекс, скажи же наконец!

Но Лексин молчал. Все молчал и молчал, а потом снова начал петь, и Никита грустно аккомпанировал ему на гитаре, всеми силами пытаясь вспомнить – о ком же говорил сейчас Лексин. Кто это – она, которая его не отпустит…

А потом вдруг увидел девушку.

Она была похожа на ангела, и только одежда на ней почему-то была совершенно неподобающей. Джинсы и голубая футболка. В самом деле, странный наряд…

Кажется, он уже видел ее раньше.

Видел, точно видел – только вот где? Ведь раньше ему не приходилось бывать в тех местах, где обитают ангелы… Тогда неужели – там, на земле? Неужели там бывают такие?

Он, кажется, даже знал ее имя. Ирина.

– Ирина, – проговорил он. Словно пробовал на вкус, пытаясь восстановить забытые ощущения. И снова повторил – Ирина, потому что ему понравилось повторять это имя. Снова и снова – повторять имя девушки-ангела. Ирина, Ирина…

Лексин смотрел все теми же грустными глазами и все продолжал петь. А девушка вдруг подошла близко – совсем близко, он даже дыхание ее почувствовал. И прошептала, глядя в глаза: вернись.

Такая мольба звучала в ее голосе, что он содрогнулся. Он испугался даже – а как же Лексин, неужели придется снова оставить его здесь, одного?

Она прикоснулась к его руке и потянула за собой, снова тихо прошептав: вернись. И добавила: не оставляй меня. Я не смогу жить на этой земле без тебя, Никита. И, если ты только меня слышишь – вернись. Вернись ко мне, умоляю…

Вздохнув, он посмотрел виновато на Лексина. Но Лексин только махнул ему рукой, улыбнулся светлой улыбкой и снова запел. Ту самую песню, про лунный камень. Свою любимую, самую дорогую песню.

Ему было хорошо и спокойно. Он смотрел на Никиту, и глаза его говорили: иди! Не нужно торопить время, все равно мы встретимся. Только позже, гораздо позже. Не сейчас. Но я подожду. Я подожду тебя, Найк…

А теперь – иди!

И он стал возвращаться. Почему-то пришлось идти в гору. Подъем был тяжелым, утомительным. Время от времени его покидали силы, он останавливался, но в этот момент его спутница оборачивалась, подставляла ему свое плечо и повторяла: вернись, прошу тебя. Вернись ко мне…

И он шел, опираясь на ее плечо, когда его покидали силы. Но старался делать это не слишком часто, потому что плечо было хрупким, женским. А он все-таки, как ни крути, был – мужчиной…

А потом он увидел свет. Совсем близко от себя – прозрачный свет, стелящийся под ногами витиеватой змейкой. Как будто прозрачная и тихая река текла под ногами. Он склонился и сделал несколько глотков прохладной воды. И в этот момент почувствовал – он дойдет. Теперь уже непременно – дойдет. Если уж она, эта тихая девушка с лицом ангела, так сильно этого хочет…