От кофе за завтраком Надя отказалась. Это было первое ограничение, с которого будущая мама начала свой новый день. Не успел закипеть чайник, как в дверь стали трезвонить.

Таких пожарных звонков в свою квартиру Надя не припоминала. На вопрос: «Кто там?» — хозяйка услышала знакомый баритон Севы. Открыв дверь, она обнаружила родственника с огромной корзиной в руках. Рядом с ним улыбались обе сестрички, тоже имевшие при себе объемные пакеты.

Прямиком отправившись на кухню, Сева поставил корзину на стол и начал выкладывать из нее продукты.

— Карлсон, ты бы сначала разделся, а потом изображал Деда Мороза, — притворно строго проворчала Надя.

Вера и Люба сестру поддержали и прямо на кухне стянули с Кроткина дубленку.

— Вы с ума сошли! Куда столько жратвы? — искренне ужаснулась Надя, оглядев огромных кур, куски говядины, бананы, ананас, яблоки и клубнику. — Мужик в отъезде, что я буду со всем этим делать?

— Тебе теперь надо много и качественно есть, — со значением заявил Кроткий.

— Сейчас ты сваришь парную курицу, накрутишь телячьих котлеток и изволь лопать за двоих, — приказала Вера.

— Мы хотим дождаться здорового и сильного племянника, — добавила Люба, выкладывая на стол творог и сметану.

— Ладно, — вздохнула Надя. — Давайте .хоть вместе позавтракаем. Я только встала.

— А я спешу в фонд. В одиннадцать в Гнездниковском переговоры. Два члена правительства припрутся. Неудобно опаздывать, — с большим сожалением оглядев заваленный продуктами стол, сообщил Сева.

Оставшись одни, сестры быстро соорудили роскошный завтрак.

— Садись, мамашка, — пригласила Вера сестру, покончив с приготовлениями. Надя села, оглядела сыр, творог и ветчину. Лицо у нее стало грустное и виноватое.

— Чего тебе не так? — удивилась Люба, заметив унылый взгляд хозяйки дома.

— Ой, девчонки, стыдно сказать, — замялась Надя.

— Говори. Небось не чужие, — ободрила сестру Вера.

— Знаете, чего мне хочется… — стыдливо начала Ерожина.

— Откуда :нам знать, — пожала плечами Люба.

— Мене хочется кофе, но не нашего домашнего, а ту бурду, что дают на вокзале в буфетах. И еще хочется селедки. Только не из супермаркета, а ржавой и вонючей, какая лежала в сельпо на даче. Помните?

— Началось, — вздохнула Вера. — Это еще ничего, а моя подружка по институту, Катя, требовала себе на обед шкурки от сарделек…

Сестры долго и весело смеялись. Надя, борясь с отвращением и мечтая о вонючей селедке, все же откушала рыночного творога со сметаной и умяла бутерброд с ветчиной. Не успели молодые женщины встать из-за стола, как в дверь снова позвонили.

— Я открою, — вскочила Люба.

— Только спроси, кто!. — крикнула Надя ей вдогонку.

— Ой, мама! — растерялась Надя, увидев на пороге Елену Николаевну. Аксенова не торопясь разделась, отдала дочкам пакет с гранатами и вошла на кухню:

— Вы, девочки, к Наде надолго? — спросила она тихим голосом.

— Нет, мы только позавтракали вместе и сейчас дальше побежим, — ответила Вера.

— Вот и хорошо, — так же тихо произнесла Елена Николаевна, усаживаясь за стол. — Мне бы с Надей немного посидеть.

Вера с Любой понимающе переглянулись и пошли одеваться.

Оставшись вдвоем, мать и дочь некоторое время молчали. Надя чувствовала, что мама хочет ей сказать что-то важное, и стеснялась торопить ее. А Елена Николаевна никак не решалась начать этот разговор со взрослой дочерью, хотя считала своим долгом его провести.

— Девочка моя, ты уже самостоятельная женщина и не мне тебя учить. Но я родила троих… — Елена Николаевна в этом месте вдруг замолчала и покраснела. Аксенова вспомнила, что перед ней сидит не родная дочь, но пересилила себя и продолжила:

— Да, троих девочек. Вырастила их, и при этом не потеряла любовь мужа. Твой отец, Иван Вячеславович Аксенов, совсем не так прост, как кажется.

Если бы я позволила себе распуститься и потерять женскую привлекательность, не знаю, сохранилась бы наша семья до сих пор. Я ни на минуту об этом не забывала.

У тебя начинается новый этап семейной жизни. Беременной женщине хочется покапризничать, ей бывает нехорошо, мучает тошнота, находит раздражительность. Все это нормально. Но мужчина этого не должен чувствовать. Он так устроен. Головой он понимает, что жена в положении, а своим мужицким началом — нет. Твой Петр хороший мужик и талантливый специалист, но он совсем не монах.

Не позволяй ему скучать дома. Не создавай в семье раздражительную и истеричную обстановку. Ты меня понимаешь?

Надя прекрасно понимала свою мать и очень была ей благодарна. Она встала из-за стола, подошла к Елене Николаевне, присела перед ней на корточки и наклонила свою голову ей на колени: