– … в наушниках гремела рок-музыка. Я ее очень люблю, – уловила она окончание фразы Мары Хани и вернулась в действительность.

– Так-так, – заинтересовано попросила Йолике. – А ну-ка, Мара, еще раз об этом расскажи. И поподробнее. Это может быть очень важным.

– Подожди, Йолике, я хочу сначала уточнить, – вмешалась Первая. – Что, все-таки, с командующей? С Поллой Нези? Жива она или погибла?

– Не могу сказать, – призналась Мара. – Там была такая каша… Это можно долго описывать, но все равно представить картину тому, кто ее не видел сам, будет невозможно. Свои уничтожали своих. Мне лично пришлось на ходу расстрелять из пулемета несколько стрелков-гранатометчиц, которые пытались сжечь мой бронекар. Если бы я этого не сделала, то не стояла бы сейчас перед вами.

– Хорошо, – кивнула Первая. – Так что там насчет музыки?

– Как мне кажется, – сообщила Мара, – я сумела вырваться только потому, что во время боя через наушники слушала рок-музыку. Старинные записи, еще довоенные. Ну, восстановленные, конечно. Я могла бы назвать имена исполнителей и группы, но…

– Не надо, – сказала Йолике. – Излагай только суть.

– Хорошо. Вы же знаете, как мне эта музыка нравится, – продолжила Хани. – Сами неоднократно наказывали меня за то, что я слушала ее на службе…

– Если бы просто на службе, – вспомнила Йолике, – а то ведь прямо во время оперативных действий. Три строгих выговора и один с занесением в личное дело. Кажется, так?

– Так точно, – подтвердила Мара Хани. – Виновата, но ничего не могу с собой сделать. Давняя привычка. Как только адреналин попадает в кровь, я цепляю наушники и врубаю рок. И тогда уже ничего не боюсь. Рок с адреналином – этот коктейль перешибает любой страх.

– Но и ничего не слышишь, – добавила Йолике. – Любые новые приказы и вводные, отданные голосом, для тебя тут же перестают существовать.

– Голосом – да, – пробормотала Мара. – Но экран командирского монитора-то все равно перед глазами…

– То есть, получается, – догадалась, наконец, Первая, – что ты и сейчас во время боя, как ты выражаешься, врубила рок через наушники, и поэтому телегипнотическая атака мутантов тебя не коснулась?

– Я уверена, что так оно и было, – подтвердила Мара. – И это, как мне тоже кажется, чрезвычайно важно. Учитывая те печальные обстоятельства, в которых мы оказались.

– Раздать всем защитникам города плееры с наушниками! – воскликнул Хрофт Шейд. – И обязать включать этот самый рок на полную громкость при малейших признаки телегипнотической атаки мутантов. Так? И черт с ним, что бойцы не услышат командиров. Зато хоть стрелять будут во врага, а не друг в друга.

– На самом деле, – сказала задумчиво Йолике, – я думаю, что не только рок-н-ролл может оказывать подобное действие. Тут главное, чтобы музыка громко звучала как бы прямо в мозгу человека, вытесняя из головы все или почти все мысли. Стереонаушники как раз подобный эффект и создают.

– Может быть, и так, – согласилась Первая, явно оживляясь. – Но экспериментировать мы не будем. Рок, значит, рок. Погромче и побольше. Сколько нам нужно времени, чтобы обеспечить всех защитниц и защитников города плеерами с нужными записями и наушниками?

– Всех? – переспросила Йолике и сама себе ответила. – Да, разумеется, всех. Иначе нет смысла. Те, кто останется без музыки, уже потенциально опасны. А это значит, что оружия им доверить нельзя совсем. Никакого.

– Значит, оружие только тем оставлять, кому наушники достанутся, – твердо заявил Хрофт Шейд. – Вместе с плеерами и соответствующими записями. И это должны быть самые проверенные и стойкие люди. Потому что я уверен – на всех даже только моих бойцов-мужчин наушников и записей с рок-музыкой не хватит. А если теоретически и может хватить, то, скорее всего, не хватит уже времени, чтобы всем раздать, научить этим пользоваться, а заодно и совершить переход на язык жестов.

– А сколько у нас вообще осталось времени? – поинтересовался Рони Йор. – Кто-нибудь знает точно, на каком расстоянии от города и где именно находится армия мутантов в данную минуту?

Ответом ему было всеобщее трудное молчание.

Его звали Кзааргх и он был Тринадцатым. Тем самым Тринадцатым, который стоял и над Двенадцатью суперами, и, уж тем более, над всеми остальными мутами этого региона. Личность, подобную Кзааргху, люди, вероятно, назвали бы вождем, царем, лидером, верховным главнокомандующим или даже тираном. Но то – люди. Мутанты же, а в особенности те, кто мечтал завоевать и подчинить мир, людьми себя не считали и предпочитали называть Кзааргха просто – Тринадцатый. Так его звали все. От последнего нищего и больного мута, существующего только за счет общины – до командира 10-тысячного корпуса. И только некоторые, особо приближенные суперы, имели право называть его по имени. Да и то не всегда.

С самого начала Кзааргх знал, что самым трудным будет преодолеть горы. И не просто их перейти, а сделать это достаточно быстро. Чтобы враг не успел найти способ противостоять их самому мощному оружию – телегипнотическому удару невероятной силы, которую Круг Двенадцати мог нанести уже с расстояния чуть меньше сотни километров.

В том, что рано или поздно такой способ люди найдут, Кзааргх не сомневался. Он хорошо знал людей и то, как быстро они умеют приноравливаться к любым обстоятельствам и противостоять тому, чему, казалось бы, сопротивляться невозможно в принципе. И сестры-гражданки здесь ничем не отличались от «диких» мужчин. А с учетом последних событий (недаром он столько времени и сил потратил на организацию хорошей разведки) и вовсе становилось ясно, что мутам придется иметь дело с объединенными силами первых и вторых.