Шрифт:
Ей казалось, что она погружается все глубже и глубже в окружавшую ее темноту. «Иди сюда, — нашептывал ей манящий и убеждающий голос. — Иди сюда».
Это был голос Смерти, тихий и соблазняющий, уговаривающий ее отвернуться от жизни и отправиться в мир вечного блаженства и забытья.
«Иди сюда…» Она чувствовала, как медленно погружается в бесконечность небытия, у нее не осталось больше сил сопротивляться этому.
— Лэйси!
Какой-то голос разорвал темноту, голос, наполненный невыносимой болью.
— Лэйси! — Он послышался снова, зовя ее назад, умоляя не умирать. Голос мужчины. Знакомый голос.
С огромным усилием она вырвалась из объятий тьмы, услышав, как кто-то снова и снова сквозь рыдания повторяет ее имя.
Мэтт. Это голос Мэтта, зовущий ее обратно, умоляющий не оставлять его.
Он плакал. Эта мысль болью отозвалась в ее сердце. Она так сильно любила его, а он плакал. Ее Мэтт, такой большой, такой сильный, такой уверенный в себе, плакал из-за нее.
Этого она не смогла вынести.
Она стала бороться с опутавшей ее паутиной тьмы, пробиваясь назад, к свету, к звуку голоса Мэтта.
Слабый стон слетел с ее губ, когда темнота отступила, оставив ее наедине с болью, терзающей измученное тело. Она с большим трудом раскрыла глаза, но ее усилия не были напрасными. Первое, что она увидела, было лицо Мэтта. Его темные глаза были затянуты тенью и печалью. Подбородок покрывала трехдневная щетина.
— Лэйси, — выдохнул он. — Слава богу.
— Ты выглядишь ужасно, — слабо пробормотала она.
— А ты выглядишь прекрасно, — он нежно — поцеловал ее в щеку. — Я думал, что потерял тебя.
— Я услышала твой голос, ты звал меня, — сказала Лэйси и нахмурила брови, пытаясь вспомнить. — Я услышала твой голос, поняла, что ты плачешь, и не смогла вынести, что ты несчастен. — Она взглянула в его лицо, любимое лицо. — Мэтт, я слышала плач ребенка.
— Это твой сын. Наш сын.
Лэйси ощупала живот. Значит, это был не сон.
— Где он? Я хочу его видеть.
— Сейчас я принесу его.
Мэтт встал, поцеловал ее в щеку и вышел из комнаты.
Он вскоре вернулся, неся в руках крошечный, завернутый в одеяло комочек. Благоговейно положив ребенка в протянутые руки Лэйси, он не смог сдержать слез радости и признательности, наблюдая, как его жена перебирает крошечные пальчики на руках и ногах ребенка.
— Он просто чудесный, — взволнованно прошептала она. — Он так похож на тебя.
Мэтт облегченно вздохнул, глубоко убежденный, что не видел ничего более прекрасного, чем Лэйси с ребенком на руках.
Она улыбнулась Мэтту, чувствуя, как безмерная любовь в его глазах согревает ее своим теплом.
— Сядь рядом с нами, папочка.
Мэтт присел на кровать, обняв Лэйси за талию.
— Папочка… Как приятно звучит!
— Ах, Мэтт, разве он не прекрасен?
— Как и ты.
Его рука легонько сжала ее талию. Она была такой бледной, такой худенькой и такой прекрасной.
— Ты уже придумал имя? — спросила Лэйси. Мэтт покачал головой, с восхищением наблюдая, как ребенок схватил его за палец.
— Нет, я ждал, пока тебе не станет лучше. Думаю, это нужно сделать тебе.
Лэйси посмотрела на своего сына. Он был такой прекрасный, живое воплощение ее любви.
— Я думаю, нам нужно назвать его Мэттью Ройс Дрего, в честь его отца и деда. Ах, Мэтт, как обрадуется отец!
Мэтт кивнул. Их взгляды встретились поверх головки сына. Они медленно прильнули друг к другу, и их губы соединились в счастливом поцелуе, проникнутом любовью и надеждами, которые сулило им будущее.
Эпилог
Лэйси сидела на поросшем травой берегу реки, покачивая босыми ногами в переливающейся на солнце воде. Рядом с ней Мэтт-младший безмятежно спал на одеяле, засунув палец в рот и подогнув к груди коленки. Это был прелестный мальчик с жесткими черными волосами, темно-голубыми глазами и смуглой кожей. Не было ребенка более сообразительного, ловкого и прекрасного.
Прошлое, наконец, было забыто. После смерти Джи-Джи было проведено следствие. Сюзанна рассказала, что Мэтт застрелил ее брата в порядке самообороны, и дело было закрыто. Состоялись похороны. Доктор Брэдли не разрешил Лэйси присутствовать, и она была благодарна ему.