Шрифт:
Первая находка была сделана — характерная для Геббельса «колченогость» подтверждала, что это именно он. Нашли какую-то дверь, положили на нее тела и отвезли их в тюрьму в Плётцензее, где находился отдел «СМЕРШ» 79-го стрелкового корпуса. Там, на кухне квартиры начальника тюрьмы, тела оставались до формального опознания. Первый акт был написан Клименко 2 мая вечером от руки и гласил, что были найдены 8 трупов членов семьи Геббельса [55] .
Клименко так обрадовался своей находке, что не стал обследовать бункер. Это на следующий день сделал офицер из группы того же Аксенова (т.е. из 107-й дивизии) старший лейтенант Лев Ильин. Им 3 мая 1945 года в бункере были найдены трупы шести детей Геббельса и генерала Кребса. Их тоже отвезли в Плётцензее. Позднее сюда прибыли генералы и офицеры из штаба 3-й ударной армии и штаба 1-го Белорусского фронта, известные военные корреспонденты Мартын Мержанов и Борис Горбатов. Была произведена формальная процедура опознания.
55
Архив ФСК, акт от 2.5.1945, 190
Первым опознавателем был вице-адмирал Фосс, представитель гросс-адмирала Деница при ставке фюрера, который был задержан контрразведкой 3-й ударной армии. Он уверенно опознал Геббельса и его детей. То же самое сделали и другие опознаватели. Был составлен акт [56] .
В истории этих дней процедура опознания рейхсминистра пропаганды и гаулейтера Берлина стала начальным этапом розысков. Не беда, что в акте честь находки была отдана не Аксенову с его солдатами, а Клименко, Быстрову и Хазину (их начальникам). Бывало и так…
56
См. Архив ФСК; АП РФ, ф. 3, оп. 58, ед. хр. 531, л. 27 -218.
В поисках мертвого фюрера
Но это было лишь начало. Надо было искать Гитлера — мертвого или живого. Вот рассказ И.И. Клименко о событиях 3 мая:
«Разумеется, мы спрашивали Фосса, где же Гитлер. Фосс не давал определенного ответа и рассказывал лишь о том, что выходил из Берлина вместе с адъютантами Гитлера, а те рассказывали ему, что Гитлер покончил самоубийством и труп его сожжен в саду имперской канцелярии. После допроса 3 мая я решил снова отправиться в имперскую канцелярию, чтобы попытаться найти какие-то ориентиры.
Мы приехали на «виллисе», в котором находились я, Фосс, один офицер из разведотдела армии, а также переводчик. Проехали по городу, а затем к имперской канцелярии. Спустились в бункер. Было темно. Мы светили фонариками. Фосс вел себя как-то странно, нервничал. После этого мы вышли наверх.
Было около 9 часов вечера. Мы подошли к большому сухому бассейну, в котором лежало много трупов. Здесь Фосс, показав на один труп, сказал:
— О, вот это труп Гитлера!
Покойник был одет в костюм, на ногах — штопаные носки.
Но через минуту Фосс засомневался:
— Нет, нет, я не могу точно сказать, что это Гитлер…
По правде сказать, и у меня штопаные носки вызвали некоторые сомнения!»
Рассказ Клименко подтвердил упоминаемый им офицер из разведотдела штаба 3-й ударной армии. Это был начальник следственной части капитан М. В. Альперович — ныне научный работник, известный специалист по истории Латинской Америки. Он сообщил мне:
«Когда мы приехали во двор имперской канцелярии, то сначала обошли сад, потом спустились в бункер и, ничего не найдя нового, снова поднялись в сад. Тут-то и случилось: Фосс вдруг подошел к одному из лежавших трупов и сказал: „Да вот же Гитлер!“ — но вскоре сам в этом усомнился».
И. Клименко: «Вернувшись в Плётцензее, я дал своим работникам команду: среди пленных найти человека, который знает в лицо Гитлера и может нам помочь в опознании.
Наступило 4 мая. С утра среди пленных искали возможных опознавателей, а примерно с 11 часов я с шестью опознавателями снова вернулся в сад имперской канцелярии. Прошли к бассейну, а там уже трупа нет!
Иду в здание. Туда не пускают, поскольку в это время имперская канцелярия уже была передана в полосу 5-й ударной армии. Пришлось пойти в комендатуру, которая находилась в другом конце имперской канцелярии, и получать пропуск. Зашли в зал, где лежал труп человека, похожего на Гитлера [56.1] . Из шести человек опознавателей лишь один сказал, что это, может быть, Гитлер. Другие пять категорически отрицали. От офицеров, которые находились здесь, я услышал, что ждут какого-то советского дипломата, который может помочь в деле опознания. Это было около 12 часов дня.
56.1
Сейчас невозможно установить, был ли это тот самой труп, на который 3 мая указывал Фосс.
Со мной были еще командир взвода старший лейтенант Панасов и несколько солдат. Кто-то из солдат попросил меня: «Покажите, где вы нашли Геббельса». Я пошел с ним в сад, к выходу из бункера.
В это время солдат нашего взвода Иван Чураков залез в воронку, находившуюся рядом и забросанную какими-то сожженными бумагами. Я увидел, что здесь торчит фаустпатрон, и крикнул Чуракову:
— Давай вылезай, еще взорвешься!
На это мне Чураков отвечал:
— Товарищ подполковник, отсюда ноги торчат!
Стали раскапывать, вытащили два трупа — один мужской, другой женский, оба сильно обожжены. Разумеется, в этот момент у меня даже и мысли не было, что это могут быть трупы Гитлера и Евы Браун, поскольку я считал, что труп Гитлера уже лежит в здании имперской канцелярии и его только нужно опознать. Поэтому я приказал завернуть их в одеяла, которые лежали рядом, и закопать снова. А в здании продолжали заниматься опознанием…»
Как это ни парадоксально, но наибольшее число разного рода свидетельств имеется относительно трупа псевдо-Гитлера, который чуть было не спутал весь поиск.
Много лет назад я имел встречу с полковником в отставке (к сожалению, фамилию не помню), который рассказал мне, что был свидетелем опознания «подлинного трупа» Гитлера в здании имперской канцелярии. Я не проявил большого интереса к этому сообщению и к фотографии, сделанной моим посетителем. На ней был изображен мертвый человек с черными усиками в кителе, отдаленно-похожий на Гитлера. Видимо, псевдо Гитлера видели в имперской канцелярии многие советские офицеры и солдаты, что заставило «Военно-исторический журнал» в мае 1965 года поместить это фото и разъяснить, что речь идет о чистейшем недоразумении.