– Слышал, – подтвердил Куманин, – но считал, что это просто наиболее высокий гриф секретности.

– Совершенно верно, – закивал головой полковник. – Это никакая не «папка». Она занимает места примерно в три раза больше, чем наш архив. Если вы хотите узнать, что произошло в действительности тогда в Екатеринбурге и кто несет за это ответственность, то вам нужны именно правительственные документы. Впрочем, если вы достаточно давно работаете в нашей системе, то должны понять, что далеко не все свои секреты партия доверяет нашим архивам.

В центральный партархив Куманина пропустили без слова. Стоявшие там офицеры милиции при виде его удостоверения лихо взяли под козырек. После чего он предстал перед вальяжной дамой, заметно подкрашенной, но в строгом черном костюме и белой кофточке с изящным галстуком, который производил впечатление не меньшее, чем галстук полковника Науменко.

Дама повертела в руках куманинское удостоверение, мельком просмотрела предписание и сказала низким чеканным голосом, как будто выступала с трибуны перед партактивом:

– Для допуска к документам до 1941 года необходимо разрешение Общего отдела ЦК по отношению вашего руководства. Отношение должно быть подписано начальником Управления политорганом и парторгом.

Справедливо полагая, что в архив МВД его даже на порог не пустят из-за антагонизма между двумя ведомствами (к чему придраться – найдут всегда), Куманин вечером вернулся на Лубянку и доложил обо всем генералу Климову, которого, к счастью, застал еще на месте.

– Не пускают? – спросил Климов. – Думаешь, из-за секретности? Нет. Обленились они все. Просто никто не хочет с тобой возится, в фонды лазить, что-то искать. Дожили! В родной архив оперативного работника не пускают, а вешают ему на уши всякую лапшу. Надежда у них одна, что тебе лень будет все эти бумаги и отношения оформлять и ты плюнешь и оставишь их в покое.

Генерал взялся за телефонную трубку.

– Науменко, – сказал он, – Ты что моего майора гоняешь, как мальчика? Что «товарищ генерал»? У тебя должны быть копии всех докладов по этому делу. Куда взяли? Смотри, я проверю. – Полковник Науменко что-то еще говорил по телефону. Климов слушал морщась, листая настольный календарь и вставляя время от времени свои реплики: «Я приказал? И вы выслали? Микрофильмы… Интересно… Первый раз слышу… Ладно, разберемся». – Он повесил трубку и поднял глаза на Куманина:

– Что ты вообще надеешься в архивах найти? Все, что там можно было найти, давно опубликовано. Читай литературу. У тебя полный сейф ею набит…

– Товарищ генерал, – сказал Куманин, – разрешите вопрос.

– Ну, – Климов устало откинулся в кресле.

– Полковник Науменко сказал, что вы затребовали к себе какие-то микрофильмы по поиску царских сокровищ, – начал он.

– Так что же? – с некоторым недоумением спросил Климов.

– Не мог бы я с ними ознакомиться, – не совсем уверенно попросил Куманин.

– Я тебе что поручил? Царские сокровища искать? – изображая раздраженность, рыкнул генерал. – Я тебе поручил найти место захоронения останков, а ты по архивам лазаешь. Ты там рассчитываешь останки найти?

– Разрешите доложить, – возразил Куманин. – Например, останки Гитлера, как известно, хранятся именно в архиве. Почему бы там не быть и останкам Романовых? Кстати, по одной из версий, Юровский привез головы расстрелянных в заспиртованном виде в Кремль. Может быть, где-нибудь в наиболее запретных фондах они и хранятся.

– Любопытно, – Климов с интересом взглянул на майора, – продолжай.

– Вот что я подумал, – продолжал Куманин, – там, где хранятся останки Гитлера, стоит еще несколько картонных коробок с разными печатями. На некоторых – печати образца двадцатых годов. Что они могут содержать?

– Интересно, – хмыкнул генерал, – а когда это ты успел в этом хранилище побывать?

– Я был еще старшим лейтенантом, – поведал Куманин, – когда меня и еще нескольких младших офицеров включили в комиссию по какой-то архивной инвентаризации. Мы перетаскивали ящики и коробки с архивными документами. Нас для этого в комиссию и включили, чтобы использовать в качестве грузчиков. Ни под какими актами мы потом не подписывались. Это за нас сделали генерал Мылин и два полковника. Так вот, когда мы эти ящики таскали, один из архивных работников сказал: «Знаете, ребята, что в этом ящике? Череп Гитлера».

– Я бы этих болтунов… – начал Климов, но сдержался и спросил: – Короче. Что ты предлагаешь?

– Для начала, – предложил Куманин, – проверить все остальные ящики в этом хранилище.

– Кто же нас туда пустит? – поинтересовался генерал. – Ты сегодня походил по архивам, видел как нашего брата там встречают.

– Вы сказали, – осмелился напомнить Куманин, – что дело на контроле Политбюро. Если это их задание, пусть они нам откроют доступ во все архивы и хранилища.

– Ты как хочешь, – улыбнулся Климов, – но я в эти хранилища не пошел бы, даже если бы меня туда пустили. Там такое можно узнать, что потом и дня не проживешь. «Особая папка» вся уже компьютеризированна. Из тех, кто этим занимался, я имею в виду библиографов и техников, никто никаких премий не получил, если не считать того, что их похоронами занимался лично Управделами ЦК. Соображаешь? Если бы там – генерал указал пальцем вверх – захотели покопаться у себя за пазухой, они бы в шесть секунд обнаружили, что хранится у них под носом. Значит, или там ничего нет, или они хотят, чтобы мы искали все, что нужно, в Свердловске. Поэтому меня очень удивляет, что ты сегодня утром не вылетел туда, а начал поход по архивам. Ты мне не скажешь, почему?