Он вытащил кляп, но не убрал от ее рта руку, опасаясь, что она закричит.

— Между нами не может быть сделок, землянин, — ответила Фэнд.

— Твоя жизнь, Фэнд. Твоя жизнь в обмен на мою и Джилл, и всех тех, кого еще можно спасти. Вели уничтожить призмы, останови безумие, и ты будешь жить долго, как твоя безумная мать.

Но в глазах Фэнд не было страха. Непреклонная гордость и ненависть, но не страх. Она рассмеялась.

Уинтерз протянул руку, и его пальцы железной хваткой сомкнулись вокруг ее горла

— Очень тонкая шея, — заметил он, — мягкая и нежная. Я сломаю ее двумя пальцами.

— Так ломай же, землянин. Шанга проживет и без меня. Кор Хал займет мое место. А ты — Берк Уинтерз — ты не сможешь освободиться от Шанги.

Уинтерз кивнул.

— Я знаю, — спокойно сказал он. — А потому я должен уничтожить Шангу до того, как она уничтожит меня.

Фэнд взглянула на него, слабая и безоружная. И вновь рассмеялась.

Он пожал плечами:

— Возможно, мне не удастся этого сделать. Я пойму это, когда будет уже слишком поздно. Но я забочусь не о себе, Фэнд. Я был бы вполне счастлив, бегая по твоему саду на четвереньках. Возможно, я был бы счастлив, даже барахтаясь в озере. Сейчас я не могу думать об этом без содрогания, но после дозы лучей Шанги все воспринимается по-другому. Так что дело совсем не во мне.

— В чем же?

— У Земли тоже есть гордость, — произнес он очень серьезно. — Более юная и незрелая, чем у Марса. Мы можем быть жестокими и несносными, я не спорю. Но в целом Земля — хорошая планета, ее люди — хорошие люди, и мы сделали для развития Солнечной системы больше, чем все остальные миры, вместе взятые. Я землянин и не потерплю позора собственной расы. — Он обвел взглядом амфитеатр. — Думаю, что люди Земли и Марса могли бы многому научиться друг у друга, если бы им не мешали фанатики с обеих сторон. Ты — самая страшная из всех, о ком я только слышал, Фэнд. Ты даже хуже, опасней фанатика. — Он изучающе посмотрел на нее. — Мне кажется, что ты такая же сумасшедшая, как твоя мать.

Фэнд не вспыхнула от его слов, и он убедился, что она отнюдь не безумна — лишь изуродована своим образом жизни и воспитанием.

— Что ты собираешься делать?

— Ждать до рассвета, может, дольше. Во всяком случае, пока у тебя есть время подумать. Тогда я дам тебе последний шанс. После этого я убью тебя.

Она улыбалась, когда он засовывал ей обратно кляп, и глаза ее оставались невозмутимыми.

Время шло. Тьма сменилась рассветным сумраком, потом наступил день. Уинтерз сидел без движения. Вокруг него, за густой стеной кустарника, слышались мягкие шаги и рычание зверей Шанги. Потом закричали твари, живущие в озере, и ветер донес их мускусный запах. Уинтерз задрожал, как в лихорадке, и в его глазах появилось загнанное выражение.

Вскоре появилась Джилл. Она нашла товарища звериным чутьем и, как зверь, беззвучно прокралась сквозь заросли. Она едва не вскрикнула, увидев Фэнд, но Уинтерз зажал ей рот. Тогда Джилл села на корточки рядом, не сводя с него глаз. Она боялась его, но не могла оторваться. Он погладил ее по плечу. Плечо было крепкое, гладкое и дрожало под пальцами. Джилл смотрела на него оленьими глазами, полными печали и удивленной тоски.

Лицо у Уинтерза стало холодным и безжалостным, как голые звезды, которые он видел в открытом космосе.

Времени оставалось в обрез. Джилл уже начинала поглядывать вверх, на призмы. Уинтерз кожей почувствовал ее все возрастающую нервозность.

Он потряс Фэнд. Открыв глаза, женщина взглянула на него — и он понял ответ, не успев задать вопрос.

— Ну?

Она покачала головой.

И тут Уинтерз улыбнулся — в первый раз за все это время.

— Я решил: я не буду тебя убивать.

То, что было сделано после, было сделано быстро и эффективно, и никто не увидел этого, кроме самой Фэнд и Джилл. Джилл не поняла; наследница королей Валкиса поняла прекрасно.

Зрители уже стекались в амфитеатр. Марсиане шли посмотреть представление и научиться ненависти и презрению к людям Земли. Уинтерз следил за ними. Он все еще улыбался.

Внезапно он повернулся к Джилл. Через несколько минут он встал, задыхающийся и исцарапанный. Джилл осталась лежать на земле, связанная шелковыми полосками, оторванными от пут Фэнд. На сей раз ей не суждено беспомощно барахтаться в огне Шанги.

Наконец марсиане расселись. В королевскую ложу вошел Кор Хал, поддерживая под руку старуху.

Прогремел гонг.

И снова Уинтерз наблюдал, как собираются звери Шанги. Спрятавшись в зарослях, вне досягаемости лучей, он смотрел на волосатые тела, которые мчались, отпихивая друг друга, к центральной поляне. Он видел, как горят их опьяненные глаза. Он слышал их стоны и всхлипы, шепот, наполнивший сад:

— Шанга! Шанга!

Джилл извивалась и металась, сгорая от желания, но ее крики заглушал шелковый кляп. Уинтерз был не в силах смотреть на девушку. Он знал, как она страдает. Потому что и сам страдал.