Она лежала на спине, раскинув руки, и ее лоно дышало огнем жажды. Если бы Ланге и попытался удержаться, он бы не смог… Но он и не пытался. Желание горело в нем, переполняло его как никогда еще в жизни.

Он вошел в нее… В крови мистического совокупления. И в миг наивысшего наслаждения нож в руке Зои рассек его предплечье, скользнул ниже к ее телу, рассек и ее кожу, освобождая кровь… В судорогах магической страсти перемешивалась кровь трех существ — мужчины, женщины и летучей мыши.

Нож со звоном упал на каменный пол.

— Теперь мы одно, — прошептала Зоя, — я отдала тебе все…

Она гладила его спину, она целовала его, в ее огромных глазах плясало пламя факелов.

— Ложись, — сказала она, высвобождаясь из его объятий.

Ланге лежал на спине, а она лила на его рану что-то маслянистое и прохладное из поданной карликом чаши. Боль уходила, растворялась в небытии, ее место занимали видения, неясные, призрачные. Ланге не знал, что это… Не смог бы их описать.

— Боли не будет, — донесся издалека голос Зои, — твоей раны больше нет. Ты другой отныне… Но ты еще не сумеешь распорядиться тем, что ты получил. Я научу тебя. Вставай.

Она помогла ему подняться и вывела наверх, к подножию холма. Гроза здесь бушевала по-прежнему, и ливень смывал кровь с их обнаженных тел. Приблизив губы к самому уху Ланге, Зоя крикнула.

— Вытяни руку! Ладонью вверх!

Ланге повиновался. Сорвавшаяся с туч молния ударила его в ладонь… И он отразил эту молнию, как раньше Зоя, разбил ее на осколки гаснущих искр.

— Твой первый урок! — выкрикнула Зоя, счастливо смеясь. — Теперь поймай меня!

Она бросилась бежать в сплошном дожде. Ланге устремился за ней, поражаясь необыкновенной легкости своего тела… Он словно взмыл над землей.

Аркадий Горский раскрыл выпавшие ему карты.

— Сегодня не мой день, Александр, — посетовал он. — Если мы сейчас не прекратим, придется мне играть в долг…

— Не прибедняйся, — сказал с улыбкой Ланге, небрежно сдвигая выигранные деньги на край ломберного столика. — Впрочем, изволь, в долг я тебе готов поверить. Напишешь еще пару романов… Как старик Достоевский, ха!

Оба рассмеялись. Горский бросил карты, встал из-за стола и откупорил новую бутылку вина.

Он приехал в имение Ланге неделю назад, Аркадий Евгеньевич Горский, тридцатилетний модный писатель. Его произведениями зачитывались как прогрессивная молодежь, так и более консервативные круги читающей публики. Он умел играть подтекстами и быть интересным для всех, каждый мог найти в его книгах близкие идеи, а менее близкие легко обращались в свою противоположность. Если Горский брал историческую тему, то с первоисточниками обходился весьма вольно, если современную, конца девятнадцатого столетия, то и тут ухитрялся ловко маневрировать между популярными в обществе настроениями. У самого же Аркадия Евгеньевича не было ни принципов, ни предрассудков, ни политических взглядов… Вернее, один принцип у него все же был, но касался он неуступчивости в спорах с издателями о размерах гонораров. Ланге чрезвычайно ценил своего друга за острый ироничный ум, цинический скепсис и снисходительность к чужим порокам. Они были похожи, но не настолько, чтобы им было неинтересно вместе; еще и поэтому Горский с удовольствием принял приглашение Ланге погостить в его имении.

Наполнив два бокала, Горский протянул один из них Ланге и предложил.

— Может быть, партию на бильярде?

— О, нет… Я достаточно выиграл сегодня…

— Боитесь, ваше сиятельство? — поддел Горский.

— За тебя! Но на самом деле, Аркадий, я просто не люблю откладывать партии, а доиграть мы не успеем. Они вот-вот должны быть здесь.

— Кто должен быть здесь?

— Я же говорил тебе вчера… Везут новые голландские сорта орхидей для моей оранжереи.

— Ах, да…

— Думаю, и тебе будет интересно посмотреть?

— Конечно! Правда, я не большой любитель орхидей. Сладкий яд! Мне по душе цветы попроще.

— Ни за что не поверю. Кстати, о цветах…

— Да?

Не сделав ни глотка, Ланге поставил бокал на стол. Прежде чем задать другу вопрос, он перетасовал карты, перевернул верхнюю, взглянул на нее. Он проделал это механически, размышляя о своем, а вовсе не из каких-то суеверий… Ибо суеверным он не был.

— Аркадий, ты слышал что-нибудь о растении под названием лиджонг?

— Лиджонг? Как будто мне это ничего не напоминает… Разве что маджонг, но это не растение, это игра… Но я ведь не ботаник. Посмотри в энциклопедии.

— Смотрел, там нет…

— Зачем тебе? Откуда ты взял этот лиджонг?

— Упоминал один из моих поставщиков растений. По его словам, что-то весьма экзотическое. Хотелось бы иметь в коллекции, в оранжерее…

— Понимаю утонченные запросы вашего сиятельства. Но нет, не слышал я о лиджонге.

— А другое слово — ламаджи?

— Тоже растение?

— Нет. Какое-то племя, народ… Возможно, давно уже не существующий.

Писатель заинтересованно посмотрел на Ланге.

— А это откуда?