Известная пианистка Анна и ковбой Мигель, который служил у ее родителей, до встречи друг с другом пережили тяжелое разочарование в любви и не верили в возможность снова быть любимыми и счастливыми. Однако неожиданно вспыхнувшее между молодыми людьми сильное чувство смело все преграды, стоявшие на пути к их счастью.
Глава ПЕРВАЯ
Анна Мердок Сандерс погрозила пальцем нервничавшей кобыле.
— Джинджер, чувствую, что этот жеребец не доведет тебя до добра. Он получит то, что хочет, и был таков. Поверь мне, уж я-то знаю. Я зареклась иметь с мужчинами дело.
Кобыла продолжала призывно смотреть на жеребца, гарцующего от нее невдалеке.
Слова девушки услышал Мигель Чейз. Обернувшись, он увидел, как она устраивала седло на спине своей кобылы. Высокая и худенькая, с рыжими волосами.
Наверное, это дочь хозяина. Хотя Мигель никогда не видел ее, но часто слышал, как Хло и Виатт Сандерс говорили о ней. Анну и Адама, ее брата-близнеца, Хло и Виатт усыновили в младенческом возрасте. Их родителями были отец Хло и сестра Виатта. Оба они умерли вскоре после рождения близнецов.
Адам был занят в нефтяном и газовом бизнесе своего отца. Анна была пианисткой, много путешествовала по Штатам и за границей в составе большого симфонического оркестра. Ей нравились аплодисменты, восхищение публики и сверкание сценических огней.
Мигель не знал, что она вернулась домой. Наверное, ей что-то потребовалось от родителей. Такие девушки, как она, всегда избалованны. Это он знал по собственному опыту.
Покашляв, чтобы дать понять девушке, что она не одна, Мигель подошел к ней. Анна вскинула на него глаза.
— Привет, — холодно сказала она, изучающе оглядев его с головы до ног. Перед ней стоял незнакомый высокий ковбой. Она не встречала его раньше, такой мужчина ей бы запомнился. — Вы один из ковбоев моей матери? — спросила она.
Он протянул ей руку и с легким мексиканским акцентом произнес:
— Я Мигель Чейз, старший на этом ранчо. Мне кажется, вы не убедили Джинджер в том, что все мужчины плохи. Она все еще интересуется тем жеребцом.
Анна покачала головой и неохотно пожала протянутую руку.
— У нее это увлечение скоро пройдет.
Мигель ничего не ответил, только удивленно поднял брови. Несомненно, у этой женщины бывали увлечения, но всякий раз проходили. С такой внешностью у нее наверняка от поклонников отбоя нет.
Непрошеная мысль заставила его быстро отпустить ее руку, но отвести взгляд от ее лица он не смог.
Гладкая кожа цвета слоновой кости свидетельствовала о молодости и о той заботе, с которой ее оберегали от загара. Уголки полных розовых губ чуть подняты. Прямой аристократический нос и светло-зеленые глаза — цвета весеннего осинового листа. Мигель видел женщин и красивее, но что-то в ней возбудило его мужской интерес. Однако холодный взгляд ее глаз недвусмысленно дал ему понять, что она не для него, как, впрочем, и не для кого-то другого.
Каштановые брови Анны непроизвольно сдвинулись, когда она заметила, как цинично изогнулись его губы. Неизвестно, о чем думал этот мужчина, но если он думал о ней, то явно что-то не слишком приятное.
— Я не знала, что мама наняла нового старшего, — сказала она.
— Я работаю здесь почти год, — ответил он.
Легкий румянец окрасил ее щеки с высокими скулами.
— В последние месяцы я приезжаю домой только по праздникам, — призналась она.
Концерт за концертом постоянно заставляли ее откладывать поездки домой. А тут еще встреча со Скоттом вскружила ей голову. Слава богу, что ей удалось преодолеть это увлечение и отменить свадьбу до того, как отец истратил бы огромные деньги на свадебную церемонию. Она чуть не загубила свою жизнь из-за человека, который никогда на самом деле не любил ее.
— Мне не нужны объяснения, мисс Сандерс, — ответил Мигель. — Я и не думал, что вам известно о моем существовании. Я просто ваш работник.
«Он дерзит или говорит искренне?» — подумала Анна, изучающе всматриваясь в загорелое лицо под полями соломенной шляпы. Возраст Мигеля определить не удалось, на вид ей показалось, что ему лет 35. Худощавое, угловатое лицо и напряженный взгляд темно-карих глаз с зелеными и коричневыми искорками под густыми черными ресницами не обращали так на себя внимание, как его губы. Тонкая и жесткая верхняя и полная, чувственная нижняя. Губы настоящего мужчины. У Анны вдруг промелькнула мысль: сколько женщин целовало их?
Она с трудом оторвала от них взгляд. Что это на нее нашло? Она никогда так не рассматривала мужчин, а подобные мысли и вовсе не приходили ей в голову.
— Можете называть меня Анной, — коротко сказала она. — Думаю, что мою мать вы зовете Хло. Она не любит, когда к ней обращаются по-другому. Я тоже, когда я дома.
Однако при общении с коллегами-музыкантами она требовала официального обращения. Хотя она не произнесла это вслух, Мигель прочитал ее мысли.
— Тогда вы больше привыкли к тому, что вас называют мисс Сандерс, — сказал он.