— Я всегда исправно кушаю овощи, — весело заявила Люси, сущий ангелочек в розовом шелковом платьице.

— «Всегда», — ворчливо передразнила ее экономка. — Боюсь, что тут без папиной помощи не обходится!

— Ничего подобного, миссис О! — возразила девочка. — Цезарь любит только мясо.

Речь шла о тонконогой охотничьей собаке, что мирно лежала возле кресла Люси.

— Эта тварь жрет все, что на зуб попадет: сырое и вареное, постное и скоромное. Так ты, лапочка, уважь меня, хотя бы горошка скушай перед десертом.

— Не беспокойтесь, миссис О, — вмешалась Флора. С экономкой она была уже на дружеской ноге, потому что в эти два дня Люси не раз затаскивала ее на кухню, где всем распоряжалась миссис 0'Брайен. — Я лично прослежу, чтобы овощи попали в животик Люси, а не в глотку собаки.

— Спасибо, мисс Флора, — с благодарной улыбкой отозвалась ирландка. — Приятно иметь гостьей истинную леди. Люси, будь добра во всем слушаться мисс Флору. А для вас, милорд, — добавила она, поворачиваясь к лорду Халдейну, — мы приготовили бутылочку отменного кларета. Из особых запасов мистера Серра. Милости просим к столу. Нынче у нас просто, без церемоний. И хорошо. С тех пор как сгинула… — Тут миссис 0'Брайен осеклась, пристыженно кашлянула и скороговоркой продолжила: — К столу, все к столу. Не то ужин остынет!

Все так же хлопотливо кудахтая, она препроводила всю троицу в столовую. Что до Цезаря, то пес юркнул в дверь самостоятельно, без приглашения.

Язык не повернулся бы назвать неформальным обильный ужин из множества блюд в присутствии чуть ли не дюжины вышколенных слуг.

Однако раскованное поведение Люси несколько смягчало чинную атмосферу. На протяжении трапезы малышка непрестанно щебетала с лакеями и горничными. Было заметно, что домашняя челядь ее обожает, хотя все подчеркнуто обращались с девочкой как со взрослой — тоже своего рода проявление любви. Будучи единственным ребенком в доме, Люси поневоле тесно дружила со слугами и видела в них товарищей по играм. За время ужина из непринужденной малышкиной болтовни с лакеями и горничными Флора узнала ворох занимательных подробностей о хозяине ранчо.

Оказывается, он при случае отлично готовил. У него получались и торты, и джемы, и воздушные бисквиты. Граф играл на рояле, о чем свидетельствовал и потертый вид стоящего в гостиной «Бозендорфера» с россыпью нот на черной крышке. А в округе Адам славился умением объезжать лошадей по индейской методе, согласно которой наездник не пытался запугать дикого скакуна, а смирял его норов лаской и дружелюбием. Вдобавок молодой человек ловко играл в крокет, со вкусом одевал кукол Люси и с расстояния в пятьдесят ярдов мог отстрелить мухе лапку. Словом, к концу трапезы Флоре стало ясно, что в доме поголовно обожают не только Люси, но и ее отца. Это девушку не удивило. Она и сама знала, насколько притягательна его личность.

Когда Люси отправилась спать, Флора и лорд Халдейн остались на веранде. Они медленно покачивались в глубоких плетеных креслах, попивали отменный коньяк из хозяйских запасов и любовались первыми звездами на вечереющем небе. Хотя солнце уже провалилось за горизонт, на востоке, на дальних лугах еще лежал теплый золотистый отсвет. Мирный пейзаж навевал возвышенные думы.

— Ты счастлива? — тихо спросил лорд Халдейн. — Очень, — отозвалась Флора. Ее голова покоилась на спинке кресла-качалки, глаза были полуприкрыты.

— Видишь ли, я волнуюсь…

Флора открыла глаза и повернула голову в сторону отца.

— Не стоит! Я действительно очень и очень счастлива.

— Тебе было бы лучше в Лондоне, с друзьями, а не в здешней глухомани и со мной.

— Ты мой самый лучший друг, да и глухомань я люблю. Только не заводи старый разговор об условностях и приличиях. По мне, светское общество куда скучней твоих исследований. Какая разница, что обо мне подумает госпожа такая-то или господин такой-то. Я равнодушна к мнению общества. Ты, папа, жизнь посвятил тому, чтобы наглядными примерами подтвердить блюменбаховскую теорию равенства всех рас. Это дало мне возможность побывать в отдаленных уголках мира, изучить культуру самых разных народов. Воистину полезный и увлекательный опыт! Папочка, неужели ты думаешь, что мне было бы интересней, маясь от скуки, высматривать себе мужа на лондонских светских сборищах? А согласно общепринятой точке зрения именно этим и следует заниматься!

— Наука наукой, а замуж выйти — дело обязательное, — возразил Джордж Бонхэм. — Для этого же надо вращаться в обществе.

— Как я могу вступить в брак с английским аристократом, для которого венец удовольствия и смысл существования — травить лисиц и зайцев? Ведь жизнь сего господина идет по избитой колее: скачки — охота — скачки, а осенью опять непременно охота, но только уже в Шотландии. Такого мужа с нами в путешествие не возьмешь! Я, конечно, и сама люблю поохотиться, но изредка, в меру. Нет уж, я свою свободу ценю и на глупые приличия ее не променяю.

— Будь жива твоя мать, она бы… она бы доступней объяснила тебе всю необходимость…

— Необходимость чего, папа? Соблюдения глупых условностей нудного света? — Тут Флора усмехнулась и лукаво добавила: — Ты же сам рассказывал мне, что мама удрала с тобой в первый же день вашего знакомства! Подобает ли такое благовоспитанной девице? Мне кажется, матушка одобрила бы мой образ жизни. Да разве она сама не сопровождала тебя во всех путешествиях? А где она родила меня? На грузовой шхуне у берегов Китая!.. Думается, я пренебрегаю светскими законами в том числе и потому, что и моя мать не слишком-то с ними считалась.