Отправив записку со слугой, миссис Гиббон задумалась над непонятным поведением племянницы. Что за вздор — терять любовь из-за каких-то глупых принципов! Да прикинься ты овечкой, если мужчина хочет видеть перед собой овечку. Замуж выйдешь — тогда и показывай когти, а до того терпи, носи личину. Сколько можно в девках сидеть, уж, слава Богу, двадцать седьмой годок пошел!

Сегодня она вырядит Флору в простенькое белое платьице. Сама чистота и невинность. Никаких бриллиантов. Ниточка жемчуга на шее, и все.

В таком приятном возбуждении миссис Гиббон еще ни разу не была с тех пор, как удачно выдала замуж своих дочерей, которых в добрый час звала «мои прелестницы», а в лихую минуту честно именовала замарашками.

Только бы Флора не упиралась и помогала ей! Сариной смекалки и опыта хватит на двоих.

Племянница с легкостью согласилась надеть белое платье и ограничиться жемчугом.

— Эх, не бойся я шокировать публику, — вздохнула девушка, — я бы с удовольствием отказалась от белых чулок. Такая жара, впору кожу с себя снять, а тут корсеты, нижние юбки…

Говоря по совести, в интересах дела миссис Гиббон могла бы выпустить племянницу на ужин совсем голой. Но так не принято. В деле соблазнения порой опасно пересолить. Даже голые ноги могли бы стать слишком сильной приманкой для сверхтемпераментного Адама Серра. Диких зверей надо подманивать медленно, с умом. Что толку, если Адам кинется на Флору, словно мартовский кот на кошку! Пусть его только зацепит, пусть день-другой он будет только думать о ней.

Как старый боевой конь, заслышавший боевую трубу, миссис Гиббон при мысли о целой веренице грядущих интриг и каверз закипала энергией и ожидала от ужина у Шарлотты великих свершений.

Вечером в клубе Моррисея на Матильда-стрит Адам выглядел отрешенным и рассеянным. Его партнеры по картам даже начали зубоскалить: дескать, что с ним стряслось, уж не трезв ли он в сей поздний час?

— Увы, да, — сказал Адам таким тоном, что дальнейшие шутки на этот счет прекратились.

В начале девятого он достал из жилетного кармана часы и, в разгар им же затеянной крупной игры, вдруг заявил: «Я пас», — бросил карты на стол и начал прощаться. Тут уж его партнеры не могли сдержать удивления: никогда прежде Адам Серр не срывался из-за карточного стола, когда ему так фартило.

Не пускаясь ни в какие объяснения, молодой человек отодвинул свой стул и встал.

— Позже загляну, — только и сказал он.

— Позже — это когда? — пробасил Колдуэлл. — Держать место для тебя?

Адам пару секунд, видимо, колебался.

— Нет, спасибо. Если вернусь, как-нибудь да вклинюсь.

Оставив позади изумленных приятелей, он вышел из игорной комнаты на втором этаже клуба.

— Узнаю характер монтанского краснокожего, — хмыкнул Колдуэлл, когда за Адамом закрылась дверь. Он перевернул брошенные приятелем карты и еще раз хмыкнул, на этот раз громче прежнего. Адам держал флэш-рояль, а следовательно, банк был почти у него в кармане. — Видать, она воистину горячая штучка, раз из-за нее он наплевал на такую игру в своей руке!

— Она, кажется, англичанка? Из Лондона?

— Поместье в Йоркшире, — уточнил Колдуэлл. — А вообще-то, космополитка. Весь мир объездила вместе с отцом. Он у нее граф и ученый. Может, помните: тот самый археолог, который выкопал целую коллекцию доисторической бронзы в разгар восстания в Китае. Лондонская «Таймс» посвятила его открытию первую полосу. Потом он подарил все эти железки Британскому музею.

— Она была с ним в Китае? — спросил один из игроков.

— Да, отважная девица. В газете было сказано, что она лично застрелила пару узкоглазых бандитов.

— Проклятье! Как бы эта дамочка сегодня не сделала дырки в Адамовой голове. Он ушел с таким решительным видом, что никакое «нет» его не остановит, если она вздумается заартачиться, — только пуля.

Игроки расхохотались. По каждый в глубине души подумал, что в этой шутке может быть доля правды, — и невольно поежился.

Картежники удивились бы еще больше, знай они, куда направился Адам. Обрекать себя на вечеринку в тесном полусемейном кругу, где собрались по преимуществу дамы зрелого возраста, — это был своего рода подвиг. И все для того, чтобы повидаться с какой-то девушкой. Да будь она раскраса-вица, стоит ли ради неё несколько часов терпеть общество престарелых мегер?

Адам появился в доме Шарлотты Брюстер к самому концу ужина. Очутившись прямо за десертом, молодой граф почти полностью игнорировал свою соседку справа, которую должен был, согласно этикету, развлекать в продолжение трапезы. Коротко, с принужденной улыбкой отвечая на ее попытки завести разговор, он все свое внимание сосредоточил на Флоре, сидевшей напротив него и весело щебечущей с лордом Робером Рэндоллом.

Граф де Шастеллюкс стал нервничать сильнее прежнего, когда лакеи начали проворно освобождать стол, а леди удалились в другую комнату, по традиции оставив мужчин пить портвейн и вести мужские разговоры. Он поддерживал беседу о бегах, принимал комплименты своим скакунам, но был рассеян, пил больше обычного. Это не на шутку встревожило хозяина, мистера Брюстера. Он получил от жены наказ вернуть мужчин в гостиную к дамам через час — особо было подчеркнуто, что Адам Серр при этом должен твердо держаться на ногах. И вот граф на глазах мистера Брюстера опорожняет бокал за бокалом выдержанного портвейна, словно пьет легкое сухое вино!.. Мистер Брюстер не ведал сути тайных планов супруги, но слова «со света сживу, если не доглядишь!» крепко запали ему в голову.