Подойдя ко входу в пещеру, трижды взмахнул руками над головой, подавая кому-то знак. Через секунду он вернулся, и его лицо исказилось от волнения, когда он увидел, как побледнела Билли. Опускаясь на колени, он тихо выругался и осторожно обнял ее одной рукой, стараясь не причинить ей лишней боли.

— Ты дура, Билли Калахан, — хрипло сказал он. — Любимая, восхитительная, храбрая, но дура прежде всего. О чем ты думала, когда бросилась на Ладрама?

— Никакая я не дура! А думала я, конечно, о тебе.

— Да, ты очень смелая, — повторил он, целуя ее в висок. — Но если бы ты не вмешалась, никто бы из нас не пострадал. Я ждал подходящей ситуации, чтобы схватить его. Неужели ты думаешь, я бы допустил, чтобы он разделался с нами?! Да за кого ты меня принимаешь?!

Прижимаясь к нему, она чувствовала тепло его тела, но даже это тепло не спасало ее от озноба.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— Клэнси знал, что мне понадобится оружие, и дал мне кое-что из своего секретного арсенала. — Он протянул ей руку, показывая красивый золотой перстень с ониксом на указательном пальце. — Стоит только нажать на камень, как покажется тонкое острое лезвие. Вот этой маленькой штучкой можно убить даже носорога.

— Просто Джеймс Бонд какой-то, — удивилась Билли, чувствуя, как всю ее охватывает дрожь. — Кому ты подал сигнал? Ладрам сказал, что никто не сможет последовать за тобой.

— В этом и не было никакой необходимости. Человек Клэнси, который был приставлен к тебе, знал о замыслах Ладрама. Он находился поблизости все это время. Убедившись, что их только двое — Ладрам и его напарник, — он сообщил об этом по сотовому телефону и стал ждать. Я думаю, что он убрал его человека сразу, как только я поднялся сюда, а после моего сигнала должен вызвать сюда Клэнси. Он прилетит на вертолете.

Удивленно уставившись на Дэвида, Билли спросила:

— Почему человек Клэнси следил за мной? Ты же обещал, что я буду свободна?

— Это всего лишь предосторожность, — мягко ответил Дэвид. — Я хотел, чтобы ты была в безопасности. Ведь я уже немного изучил твой характер.

— Я не нуждаюсь в защите, я в состоянии сама о себе…

Вдруг до нее дошло, какой же она была дурой. Она не могла бы себя защитить одна, своей жизнью она обязана только Дэвиду.

— Я признаю, что ты оказался прав.

— Очень любезно с твоей стороны согласиться с этим, — ответил Дэвид, в голосе его прозвучал и веселые нотки. — А ты не так сильно испугалась, как я думал.

— Да я чуть не умерла от страха. Я бы не смогла перенести его издевательств над тобой.

— Этого же не произошло. Мы больше никогда не увидим этого чудовища. Все кончилось.

Умом она понимала, что все позади, но чувства ее все еще были в смятении, и страх до конца не покинул ее.

— Омерзительный тип. Ты видел его глаза? Таких ледяных глаз я никогда не встречала, как будто внутри у него кусок льда. — Она отрывисто засмеялась. — Он меня заморозил, никак не могу согреться.

— Не можешь? — Он запрокинул ей голову, чтобы заглянуть в ее заблестевшие глаза. Ее бил озноб, и губы его сжались, когда он заметил, что она еще больше побледнела. — Сейчас ты согреешься. Подожди. — Одной рукой он стянул с себя куртку, придерживая другой повязку на ее плече. — Где же Клэнси, черт возьми?

— Сколько прошло времени? — с волнением спросила Билли. Она потеряла счет времени. Мысли ее путались.

— Достаточно много. — Дэвид укрыл ее плечи курткой и снова обнял. — Так лучше?

Лучше ей не стало, но, чувствуя, как усиливается его беспокойство, она не могла сказать ему правду и согласно кивнула.

Сознание то покидало ее, то возвращалось, и все пережитое мелькало перед глазами: нож, Ладрам, деревянная фигурка жирафа на земле, гитара. «Гитара? — поймала она ускользавшую картинку. — Почему гитара? Ах, да».

— Ты действительно хочешь, чтобы я научила тебя играть на гитаре?

Она почувствовала, как он напрягся.

— Что, любовь моя?

— Гитара. Ты действительно… — Ей не удалось договорить. Все погрузилось во мрак, в холодный мрак забвения.

Когда Билли открыла глаза, то первое, что она увидела, было суровое лицо Карима, на котором застыло выражение напряженного ожидания. Он сидел в плетеном кресле, накрытом шелковой накидкой, склонив лицо к ее изголовью, как будто бы хотел внушить ей, что пора проснуться. «Такой сильный человек, как Карим, вполне мог бы это сделать», — была первая мысль, мелькнувшая в голове еще сонной Билли.

— А, вы наконец проснулись, — пробормотал Карим. — Долго же вы спали! Этот перестраховщик доктор запретил будить вас, пока сами не проснетесь. — Карим нахмурился. — Четыре часа!