В конце мы прокатились на корабле лейтенанта Локхарта, военном судне Соединенных Штатов «Аризона». Мы видели, как команда корабля устроила на борту матч по боксу. Корабль очень внушительный. Он такой чистый, так сверкал на солнце, а экипаж был одет в белую форму и отдавал нам честь, когда мы проходили мимо.

Понедельник, 1 декабря 1941 года

Оаху, Гавайи

Я получила еще одно письмо от Эллисон. Удивительно, что они тоже ставят «Много шума из ничего». Наверное, я вступлю вместе с Кейм в клуб Шекспира и буду участвовать в постановке. Тогда мы с Эллисон сможем играть в одной и той же пьесе в одно и то же время. Может быть, даже одну и ту же роль!

Мама сказала, что это последнее предупреждение: если я не напишу Эллисон до конца недели, то это «занавес».

Мама говорит, что ей здесь проще. Не нужно постоянно носить так много одежды, и это уже облегчение.

Мама спросила, нравится ли мне школа, много ли друзей я завела. Думаю, она намекала на наш разговор о лучших подругах, но я знаю, что ей нравится Кейм, и больше она на эту тему ничего не сказала.

К четвергу нам с Кейм нужно решить, что мы наденем вечером в воскресенье на танцы.

Вторник, 2 декабря 1941 года

Оаху, Гавайи

Я помогала маме готовить ужин и спросила, нравится ли ей жить на Гавайях, скучает ли она по Соединенным Штатам.

Она сказала, что ей здесь нравится, потому что ей кажется, что здесь папа относится ко всему немного проще. (Честно говоря, я этого не заметила. По-моему, здесь он работает так же много, как в Вашингтоне или Бостоне. Хотя здесь у нас гораздо меньше званых ужинов, и, может быть, мама имеет в виду именно это. В Вашингтоне званые ужины были практически каждые выходные.)

Пятница, 5 декабря 1941 года

Оаху, Гавайи

Папа играет в гольф с одним репортером, другом мистера Пула. Он пишет для газеты «Гонолулу эдвертайзер». Лейтенант Локхарт не может играть в это воскресенье, потому что он на дежурстве.

Суббота, 6 декабря 1941 года

Оаху, Гавайи

Мы с мамой ездили по магазинам. Нам обеим нужны были новые туфли. Потом мы посмотрели фильм «Темная победа». Мама не так сильно любит ходить в кино, как мы с папой, но ей нравятся фильмы, в которых играет актриса Бетт Дэвис. По-моему, это была довольно мрачная история, но маме нравятся мрачные истории.

Воскресенье, 7 декабря 1941 года

Оаху, Гавайи

В третий раз я пытаюсь сделать запись, но мои руки так сильно дрожат, что почерк неразборчивый. Кажется, сейчас он достаточно ровный, и я попытаюсь описать все ужасные события, которые случились за последние двенадцать часов.

Сначала я думала, что все еще сплю. Я слышала непрерывный гул, так шумели пропеллеры «Китайского клипера», но этот гул был гораздо громче, пронзительнее.

Странно, но моя мама тоже была в этом сне. Она говорила: «Эмбер, Эмбер, проснись, проснись!» Ее голос был едва слышен за воющим звуком, который становился все громче и ближе. По звучанию маминого голоса я понимала, что она старается говорить как можно громче.

Сон был тревожным, но я не хотела просыпаться, потому что слишком хотела спать. Но потом мама стала меня трясти. Пришлось вставать.

Сон закончился, а кошмар только начинался.

— Иди и немедленно разбуди брата, — сказала мама.

Раньше я никогда не слышала в мамином голосе страха и паники, а теперь услышала. Ошибиться было невозможно.

Я даже не заметила, что гудение из сна продолжалось наяву.

Не спрашивая, что такое важное произошло, почему надо будить Энди, я понеслась наверх в его комнату и передала, что мама хочет, чтобы он немедленно вставал.

Наверно, мне передался страх из маминого голоса, потому что Энди задал мне не больше вопросов, чем я задала маме.

Мы вместе сбежали вниз, через дверь кухни во внутренний двор, где мама стояла и смотрела в небо.

Она попросила Энди принести бинокль.

В небе кружили сотни самолетов. Вот откуда неслось гудение.

За последние несколько недель я привыкла к звуку летающих над головой самолетов, к армейским маневрам. Но это был другой звук — громче, глубже, а самолетов было больше, чем я когда-нибудь видела прежде. Кроме того, армия никогда не проводит маневры в восемь утра в воскресенье.

Самолеты опускались невероятно низко, чуть ли не срезая верхушки деревьев, кружась в небе, а потом покидали строй, формируя маленькие группы по четыре и пять самолетов.