— Это еще что?! — прошептал Будда.

— Точно не могу сказать. — Я плавно затормозил и некоторое время разглядывал преграждающие дорогу машины. — Полагаю, это полиция. Сделать подобные выводы мне позволяют некоторые невидимые для неопытного глаза детали: сине-красные мигалки, окраска автомобилей, а также надписи на их кузовах…

— Заткнись! — заорал он во все горло.

Честно говоря, своим воплем он меня напугал. Я посмотрел на него. Моя шутливая фраза довела его чуть ли не до удара, лицо его приобрело свекольный цвет, на вспотевшем лбу проступили синие жилы. Впервые я видел пот у него на лбу. Костяшки судорожно стиснутых на коленях пальцев побелели, но он этого не чувствовал, вглядываясь вытаращенными глазами в преграду. Только теперь я понял, что он боится. Я задумался — мне никогда еще не приходилось оказываться в одной машине с впавшим в истерику старшим братом.

— Спокойно, у меня нет к тебе никаких претензий, — сказал я, стараясь не шевелить все еще лежащими на руле руками. Прежде я не мог даже предположить, что у меня может возникнуть мысль: «Лучше его не трогать, а то укусит!» — Ты честный гражданин, пока не начнешь убегать при виде первого же постового. О'кей?

Несколько секунд спустя я вынужден был признать, что он чрезвычайно быстро умеет овладевать собой, так же как и я. Может быть, даже быстрее. За несколько мгновений страх его исчез без следа, пот то ли испарился, то ли впитался в кожу на лбу, заодно погасив пурпурный цвет лица. Остались лишь пища для размышлений и воспоминание, притом что я сам всегда старался не придавать воспоминаниям особого значения.

Две банки пива в желудке напирали на его стенки, и пришлось подвинуть назад сиденье, чтобы вылезти из машины. Я огляделся по сторонам, даже забрался на ступеньку и с этой перспективы изучил улицу за кордоном. Возмущенное резкими движениями тела пиво послало на разведку в сторону пищевода кисло-горький комок, у меня неожиданно возникло непреодолимое желание спокойно подремать в траве, под каким-нибудь монотонно шумящим листвой деревом, возле ручья, журчащего по камням. С ящиком пива… О! Я понял, что, раз я думаю о пиве, приступ кратковременной хандры, видимо, прошел. Я спрыгнул со ступеньки. Ко мне приближался молодой полицейский, которого явно заинтересовала моя личность. Прежде чем он успел подойти, я выхватил из кармана лицензию, держа ее так, чтобы было видно серебристую букву «А».

— Добрый день. — Он отдал честь, бросил взгляд на лицензию и снова посмотрел мне в лицо. — Постовой седьмого района, третьего комиссариата Джон Фэзен-хилл. — Он вежливо замолчал.

— Оуэн Йитс… — Я хотел продолжить, но внезапно с ужасом понял, что тоже замолкаю, и притом явно с единственной целью: чтобы услышать столь милые сердцу слова: «Знаю, знаю! Читал ваши книги…» Мысленно взвыв, я пообещал себе в ближайшее время сходить к психоаналитику. — Я здесь по делу, как бы мне пройти к дому номер четырнадцать?

Он вздрогнул и хотел повернуть голову, но его явно удерживали от этого инструкции, полученные за время только что законченной учебы. Можно было не сомневаться, что причина блокирования улицы находится как раз в доме номер четырнадцать. Я постарался, чтобы мои предположения никак не отражались на моем лице, — по инструкции в первую очередь полагалось стрелять в подозрительно догадливых субъектов. Несколько секунд мы стояли неподвижно, наконец Джон Фэзенхилл сказал:

— Сейчас выясним. — Он отошел от нас, причем весь вид его говорил о том, что ему не хочется терять меня из поля зрения, и еще больше не хочется, чтобы мы слышали его разговор с начальством.

Будда вышел из машины и, положив локти на крышу «бастаада», ядовито улыбнулся.

— У тебя будет повод отличиться, — бросил он, с интересом глядя на меня. Сейчас у него были бы неплохие шансы в конкурсе на самое ехидное выражение лица.

— О чем ты?

— Как это? У тебя жизнь идет как главы в книге, почти по сценарию: куда бы ты ни приехал — какое-нибудь дело, что ни город, то драка, что ни девица — просто куколка, ну и маленькие приключения между делом, дракой и девицей. Рай для такого супермена, как ты… — Он оскорбительно захихикал.

Сперва я хотел ему объяснить, почему я снисходительно отношусь к людям, которые пережили стресс и не могут прийти в себя иначе, кроме как набрасываясь на первого попавшегося прохожего, а лучше всего му иса. Или брата. У меня уже вертелись на языке несколько острых словечек, но я вдруг подумал, что мало кто из старших братьев позволит себя воспитывать младшему. Никто, и уж точно не Будда. Я отказался от нотации, даже не показал ему язык, продемонстрировав немалое чувство такта и огромное терпение.

— Иди выговорись в другом месте, — мягко сказал я и, больше не обращая на него внимания, посмотрел на полицейского Фэзенхилла. Получив какое-то распоряжение, он подтвердил его кивком и направился в мою сторону.

— Сейчас здесь будет детектив Крабин, — сказал он, остановившись в метре от меня.

Он не походил на посыльного, который уйдет, выполнив свою задачу. Скорее, он намеревался следить за нами, нами обоими и автомобилем, так долго, как его этому учили. Отныне и всегда.

— Не могли бы вы… — легкомысленно начал я и тут же замолчал. — Э… Ничего.