— Этот необыкновенный человек оказался именно таким, каким мне его расписали: невозможно было быть уродливее, чем он, и в то же время трудно было найти столь мужественное лицо.

— Вот она, — представила меня Дзанетти, поцеловав в губы, — вот та прелестница, о которой я тебе говорила; надеюсь, она понравится тебе во всех отношениях.

Разбойник взял меня за руку и, не говоря ни слова, повел в другую комнату, в которой я увидела двух мальчиков лет пятнадцати необыкновенной красоты.

— Не смущайтесь, — заявил коротышка, — сейчас мы займемся содомией. Покажите-ка мне свой зад, только соблаговолите как следует прикрыть влагалище.

Мне не очень понравилась такая бесцеремонность, и поначалу я не нашла в Моберти ничего привлекательного, хотя инстинктивно чувствовала, что в нем есть нечто неординарное. Он долго разглядывал мой зад, не упуская ни одной детали, потом, похлопав по ягодицам, произнес:

— Отлично: это то, что надо. Теперь раздевайтесь.

— А ваша подруга, синьор?

— Она также придет, без нее мы не начнем.

Пока я снимала с себя одежду, Моберти ласкал обоих подростков.

— Ты все приготовила? — спросил разбойник вошедшую Дзанетти. — Все ли двери заперты? Кстати, не забыла ли ты про обед?

— Ты же знаешь, что я очень пунктуальна. — Моберти удовлетворенно кивнул, и она добавила: — Ничто не помешает тебе, друг мой, и никто нас не увидит, кроме Всевышнего.

— Фи, мне наплевать на этого свидетеля, — хмыкнул распутник. — Мне только очень жаль, что его не существует, и я лишен удовольствия оскорбить его по-настоящему. Но можем ли мы не церемониться в присутствии этой молодой дамы?

— Она — нашего поля ягодка, дорогой, я же тебе о ней рассказывала. Объясни ей ее обязанности, и я уверена, что она тебе понравится.

— Мне уже понравился ее зад, это, пожалуй, самый прекрасный женский зад в мире, А теперь, дорогая, приступим к делу.

Дзанетти быстро и ловко раздела мальчиков и подвела их к своему любовнику, который лежал на софе и неторопливо мастурбировал.

— Иди к нему, — прошептала она, — видишь, как он жаждет увидеть твою попку.

Тщательно прикрыв пушистый треугольник, я быстро встала рядом с мальчиками спиной к Моберти, и он некоторое время сравнивал наши предметы. Однако первым он почтил мой зад, запечатлев на нем горячий поцелуй и проникнув языком в отверстие; потом велел одному из своих педерастов вырвать волоски на моем лобке; я тихонько вскрикивала и подергивалась, он еще сильнее ласкал мне анус, его любовница целовала ему член, второй мальчик облизывал ее.

— Теперь слушайте меня внимательно, — наконец сказал разбойник. — Вы должны пускать мне в рот газы всякий раз, когда мальчишка будет вырывать очередной волосок; когда он вырвет шестой, вы помочитесь на его лицо и будете ругать его самыми последними словами.

Мне удалось в точности исполнить эти необычные распоряжения, и когда я залила мальчика мочой, сопроводив это грязными ругательствами в его адрес, Моберти вскочил, схватил розги и четверть часа осыпал меня хлесткими ударами.

— Что вы делаете? О, небо, что же вы делаете? — вскричала Дзанетти, искусно разыгрывая свою роль. — Чем провинилась эта бедняжка?

— Эта тварь осмелилась пустить газы, да еще залила своей мерзкой мочой моего ганимеда и осквернила его очаровательную мордашку — вот, что она сделала, и я даже не знаю наказания, которого она заслуживает.

— Ну что ж, негодяй, — ответила Дзанетти, и это также было частью обычной ее роли, — тогда я буду пороть тебя до тех пор, пока ты не прекратишь мучить мою подругу.

После экзекуции итальянец продемонстрировал свой член, распухший до невероятных размеров.

— Ты когда-нибудь видела такое? — грубо спросил он, поднося его к моему лицу.

— О, Господи! Да я же умру, если вы проткнете меня таким копьем!

— Так оно и должно быть, — пообещал он, — хотя в сущности тебе будет не больнее, чем этим детям, тем более, что они еще девственники.

— Я не знаю, что будет с ними, но умирать не хочу.

Между тем наш разговор прервала прекрасная венецианка; она прижалась голым задом к лицу своего любовника, один из мальчиков, опустившись на колени, принялся зубами вырывать волоски на ее промежности, и в тот же миг послышался такой громкий утробный звук, что распутник разъярился, выругался и тут же овладел ее седалищем. По его команде остальные расположились так, чтобы он мог дотянуться губами до наших ягодиц и по очереди целовать их.

Признаться, меня восхитило, с каким спокойствием Дзанетти выдерживает натиск гигантского органа, вломившегося в ее зад; блудница даже глазом не моргнула, а итальянец, выкрикивая невнятные ругательства и впиваясь зубами в наши ягодицы, яростно двигал тазом взад-вперед. Скоро он успокоился, группа распалась; он обвел нас взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, потом лег на софу, уткнувшись лицом между ягодиц своей любовницы, и приказал нам подходить по одному, целовать его орган, облизывать яички и щекотать пальцем анус.